— А он?

— Он жил мерцающими горизонтами, — взглянул вслед за ним на койку разведчик. — Не слыхал о таких? Бывают в южных морях. Сливаются с морем и с отсветами кораллов — летучие, как миражи. Красиво, но курса не уточнишь: измерить секстаном высоту светила при таком горизонте невозможно. А он не знал этого. Не знал, во что можно верить, чему нельзя… Сам он инженер-мостостроитель, служил в тыловой части. А в городе, где работал до этого, осталась его жена. Любил он ее, матрос, торжественно, как-то уж больно празднично. Так любить — все равно что в будние дни плавать на корабле, расцвеченном флагами: за их пестротой маяка подчас не заметишь… Даже здесь, на плацдарме, не было дня, чтобы он не рассказывал нам о ней. Красиво рассказывал. Встретились они где-то в Крыму, на горной тропе. С моря, чтобы укрыть их от взоров, наплывали белые облака, — это его слова, не мои, я бы таких не придумал… Потом, когда добрались до Ялты, пили в какой-то таверне вино с лепестками глициний.

— Как это? — невольно улыбнулся Колька.

— Бросали эти лепестки в бокалы. И если они оставались затем на губах, снимали их друг у друга тоже губами.

— Красивая, видно, была любовь, — грустно заметил Колька.

— Не знаю… — отчужденно сдвинул брови разведчик. — Чаще всего люди рассказывают красиво о своих мечтах. А мечтают ведь только о том, чего не имеют. — Сосредоточенно глядя на тлеющий огонь самокрутки, добавил после молчания: — Я так понимаю, матрос: любовь — это не благодать, которая падает с неба. Ее, как и всякую жизнь, создавать нужно.

Кольку покоробила рассудительность бывшего лейтенанта. Ему казалось, он с замиранием сердца ждал, что инженер, услышав слова товарища, поднимется резко с койки, вступится за свою любовь. Но тот продолжал лежать, и Кольке даже почудилось, слегка улыбался, точно теперь, убежденный смертью, был согласен во всем с разведчиком.:

— Ну, служил он, значит, в тылу, по специальности, И получил однажды грязненькое письмо без подписи, анонимное. Так, мол, и так: изменяет ваша супруга… Супруга, — зло повторил лейтенант, — ненавижу это интеллигентское слово… Изменяет, любит другого и так далее. С подробностями, которые запоминаются, наверное, лишь палачам. И тут не хватило у инженера веры. Несколько дней промаялся, потом не выдержал, вскочил в попутный эшелон. Все оказалось, конечно, ложью. Дома он пробыл один только час, однако туда да обратно — отсутствовал двое суток. Сам понимаешь, в военное время такая отлучка почти дезертирство. Судили. Сюда направили, чтобы в бою оправдал себя.