Этой пеной хлестнуло и Кольку, и он услышал внезапно в приглушенном шуме моря знакомую неразгаданную мелодию. Казалось, звучали не скрипки и даже не струны, а тихие струи течений, случайно задетые тенью волны. В такт мелодии печально качались придонные водоросли. И где-то вдали, в сомкнувшейся глубине, качались так же, как водоросли, неубранные паруса «Черноморки».

Но эта печаль оказалась недолгой. Скрип гафелей возвестил о веселых пассатах, и полные ветры вдруг заиграли на клавишах всех тридцати двух румбов. Звучанию румбов откликнулись рукоятки штурвалов — суда разбредались ко всем континентам, в звенящие ветрами дни и в лунные ночи. Напевы далеких гаваней встречали матросов, вплетались в мелодию вечных странствий… Заслышав счастливые песни женщин, пробуждались на илистом грунте сонные якоря, сердито ворчали, что в мире подлунном трудно найти покой.

Колька не знал, то ли солнце тропиков, то ли взгляд синей женщины согрели его. Она смотрела ему в глаза ласково и доверчиво. Осадив на бегу повелительным жестом девятый вал, промолвила радостно и смущенно:

— Здравствуй, мальчишка!

— Кто ты? — улыбнулся и он.

— Разве ты не узнал меня? Я — Песня синих морей.

«Значит, дошел до берега ледокол», — подумал с облегчением Колька.

— Я думал, ты старше, — сказал он просто.

— Я не старею, — засмеялась женщина, — потому что рождаюсь заново с каждым хорошим сердцем.

— Я думал, ты мужественней… С глазами стального блеска, с мускулами, тугими и узловатыми, точно манильские тросы.

— Ты думал, мужество так некрасиво? Но ведь в нем всегда живет самая высшая доброта! Нежность и любовь к людям!.. Ты разочарован?

— Нет, — ответил Колька. — Теперь я понял и комиссара, погибшего на Буге, и Рябошапко, и милиционера Егорова. И конечно же, Еленку. Мою Еленку, — добавил он тихо.

Поникли ветры, услышав голос его. Замолкли на полуслове поющие паруса. Созвездия выстроились над горизонтами в молчаливом карауле.

— Я долго ждала нашей встречи, — призналась женщина после паузы. — С утренними туманами подбиралась я к отмелям, к бортам «Черноморки», к стожарскому берегу. Но всякий раз решала: еще не пора! И вот… Я рада, что отыскала тебя.

— Ты пришла ко мне как награда? — слегка нахмурился он. Женщина отрицательно качнула головой.

— Я пришла к тебе как вдохновение… Дай руку, мальчишка, и разбуди товарища. Вас ждет, как равное равных, великое моряцкое братство.

Моря улыбались знакомой голубизной. Вспыхивали маяки — Колька не мог оторвать от них влюбленных зачарованных глаз. Дорогою вест-тень-зюйд которая золотилась в зелени океана, плыли оброненные ветки черемухи. А вдоль дороги стояли на зыбких волнах моряки — в тельняшках и в парусиновых робах, в голландках, в бушлатах, перепоясанных пулеметными лентами. Завидев женщину, Кольку и Лемеха, они приветственно поднимали руки, салютовали беретами и бескозырками.