Следующие несколько часов мы с Ноем почти не видимся: даже когда оказываемся за кулисами, кто-то непременно отводит одного из нас в сторону – поправить костюм или прическу. Поэтому я провожу это время в обществе Мэтта, с которым у нас почти все сцены общие. Мы устраиваемся за стопкой легендарных матрасов; в нашем случае их штук двадцать, они сложены друг на друга, а передвигать их можно благодаря крошечным колесикам внизу. С одной стороны стопки сейчас стоит лестница, и мне кажется, половина труппы уже забралась наверх и попробовала на них поваляться. Там очень удобно, но Бесс и Суман нам головы оторвут, если залезть на матрасы во время прогона.
Зато опираться на них спиной весьма приятно. В костюмах мы, похоже, выглядим ужасно мило, потому что проходящие мимо люди то и дело нас фотографируют. В какой-то момент в их числе оказывается Девон Блэкуэлл, который кладет рядом степлер и пачку программок.
– Мы ими займемся, – обещает Мэтт, аккуратно складывая программки в буклет и передавая их мне. Я вооружаюсь степлером. – Что делаем в субботу?
Прежде чем ответить, я оглядываюсь по сторонам. Андерсон, естественно, где-то на сцене, но лучше говорить потише.
– Он все еще твердит, что не хочет праздновать, но мы, конечно, без праздника его оставить не можем.
– Конечно.
– Поэтому, думаю, нужно организовать торт и прочее в одной из гримерок в перерыве между дневным и вечерним показом.
– Идеально.
– А потом – ночевку, но это после общей вечеринки для труппы. Позовем только нашу банду. И Ноя, – добавляю я, краснея. Мэтт открывает рот, чтобы задать вопрос, но я тут же его перебиваю: – Да, и Рейна уже купила огромные шарики с цифрами. Ты знал, что с цифрой 17, оказывается, их не делают? Пришлось брать 1 и 7.
– Он их поменяет местами, обещаю тебе. И будет всем говорить, что ему 71.
– Будем откровенны: в 71 Энди перейдет на совершенно новый уровень крутизны.
Я легко могу себе это представить. У Андерсона будут идеальные зубы, которые он продолжит чистить каждые пять минут. Дни напролет мы будем проводить с мужьями, скидывая мемы и селфи внукам. Они, конечно же, окажутся бунтарями и все станут пижонами. Но нас это не остановит, и мы будем петь
Кейт и Андерсон во всей красе. Сегодня и навсегда.
Сцена семьдесят седьмая
Сцена семьдесят седьмая
Три часа до спектакля, а мы с Ноем прячемся в будке осветителей.
На самом деле, «прячемся» – это не слишком верное слово. Одри, режиссер по свету, может в любой момент вернуться, и это я еще не говорю про Колина и Пьерру. Но будка такая маленькая и уютная, и мы оказываемся в нескольких шагах от вечного хаоса, сопровождающего премьеру. Конечно, ни компьютер, ни пульт мы не трогаем. Приятно просто сидеть бок о бок так, чтобы нас не было видно из окна, когда Ной обнимает меня за плечи. И еще приятнее легкое головокружение, которое я испытываю каждый раз, когда его пальцы тихонько касаются кончиков моих волос.