— Да кому оно надо-то, Михалыч? — спросил я, следя, как мокрая ворона перелетает с одной ёлки на другую.

Ворона попыталась присесть на ветку. Еловая макушка качнулась и обдала невезучую птицу холодным дождём. Ворона недовольно каркнула и полетела дальше.

— Кому? Да много кому. Княжичу, боярам, волхвам. Купцам, кто побогаче. Мне, наконец! Князем править ещё выгоднее, чем княжеством!

— Почему это? — заинтересовался я.

— Потому что делается всё по-твоему, а отвечать за это будет князь.

— Ну, мало ли — кому что выгодно! А ты попробуй-ка, проверни такое! Как хочешь, Михалыч, а я думаю — случайность это.

— Хотелось бы верить, — кивнул Сытин. — Но мы будем проверять.

Дорога нырнула в пологую, заросшую травой ложбину. По дну ложбины, вихрясь водоворотами, бежал вздувшийся от дождя ручей. Вода в нём была рыжая, мутная.

Джанибек первым направил коня в быстро текущую воду. Переходя ручей, конь потянулся гибкой шеей, зачерпнул мягкими губами воду и негромко заржал.

Где-то далеко позади еле слышно ответила лошадь. Вороной конь Сытина поднял морду.

Я оглянулся на Джанибека.

— Догоняют нас, княже! — сказал он встревоженно. — Может, свернём с дороги? Как раз по руслу ручья уйдём — не догонят.

Я секунду подумал и отрицательно качнул головой.

— Какого хера? Мы на своей земле. Пусть они сворачивают!

Преследователи тоже не свернули и через полчаса догнали нас.

Чёрную закрытую карету, запряжённую четвёркой лошадей, сопровождали шестеро конных монахов. Монахи были вооружены саблями. На дверцах кареты тускло сверкали серебряные кресты. Огромные колёса поднимали тучи брызг.

— Во как! — ухмыльнулся Сытин. — Волхвы своё расследование затеяли!

— С дороги! — зычно крикнул один из монахов.

Я развернул коня. Джанибек, как бы невзначай, положил ладонь на колчан со стрелами.