Религия

Еще более спорный вопрос заключается в том, может ли нейронаука пролить свет на универсальную склонность человека к религии. Можно ли проследить религиозное мышление до его предполагаемых эволюционных и нейробиологических корней? Три книги[498], недавно изданные по этой теме, выдвигают когнитивные и даже «нейротеологические» объяснения универсальности религии и ее тысячелетней стабильности.

Дэниел Деннет развивает оригинальное меметическое объяснение Ричарда Докинза. Наша способность к культурной передаче через язык и имитацию, утверждает он, неизбежно ведет к появлению паразитических ментальных репрезентаций, называемых мемами. Эти ментальные объекты не обязательно должны приносить пользу своим хозяевам – единственное требование состоит в том, чтобы они служили эффективными «репликаторами», облегчающими передачу информации от одного разума к другому. Религии есть не что иное, как самовоспроизводящиеся совокупности ментальных представлений с одной характерной особенностью: само их содержание диктует верующим, что было бы святотатством не придерживаться их слепо и не популяризировать преданно и усердно.

Паскаль Бойе более глубоко исследует когнитивные основы, объясняющие легкость распространения религиозных идей. Как и Спербер, он предполагает, что эти «психические эпидемии» находят отклик в предсуществующих ментальных модулях нашего мозга. Религия – это своего рода паразит, который едет на когнитивных модулях, предназначенных для социального интеллекта, морального чувства и причинного вывода. Именно эти модули заставляют нас определять причинный фактор, когда мы видим, что объекты движутся целенаправленным образом. В сущности, говорит Бойе, мы заранее запрограммированы на то, чтобы обнаруживать всемогущий замысел, намерение и мораль в своем окружении.

Скотт Атран пытается объяснить человеческое влечение к сверхъестественному. С его точки зрения, необъяснимые существа, такие как невидимые предки, мыслящие деревья, живые мертвецы, злонамеренные предметы или зачарованные леса, представляют собой уникальную комбинацию свойств, делающую их чрезвычайно привлекательными. С одной стороны, они распадаются на врожденные ментальные категории, с помощью которых мы анализируем естественный мир (места, предметы, животные, люди), а с другой – нарушают некоторые из базовых правил этих классов. Магнетическое притяжение, вызываемое подобным несоответствием, объясняет, почему мы находим эти воображаемые понятия столь заманчивыми. Все они являются высокоэффективными суперстимулами для мозга как детей, так и взрослых. Подобно Янусу, двуликому римскому богу, одно лицо позволяет им проникнуть в наши ментальные модули, а другое – завладеть нашим вниманием и памятью. Подобно тому, как кинетическое искусство завораживает нас, стимулируя область движения, мысли о сверхъестественном представляют собой гипнотизирующие приманки для областей мозга, кодирующих места, объекты, животных и людей.