И продолжает спускаться. Рана на бедре саднит, а ушибленный локоть спустя какое-то время начал сильно болеть. Истощение делает его неловким. Он снова падает и на этот раз вынужден цепляться ногтями, чтобы не скатиться по склону в пропасть.

Встает и продолжает идти. Теперь он не способен даже занимать себя метафизическими вопросами. Его мозг как замороженная тушенка, которую он проглотил и от которой теперь тошнит. Он только передвигает ноги. И даже уже не помнит, почему он это делает.

Солнце начинает клониться к закату. Еще одну ночь он не переживет. Он это знает. Еще немного – и организм откажет. Но, несмотря ни на что, он продолжает спускаться с горы. Ему кажется, что склон стал немного более пологим, но он не уверен. Перед глазами все уже плывет, очертания теряются. Он не знает: просто темнеет, или это он умирает. И вот тогда он видит на земле это, или ему только кажется, что видит. Сомневается. Приходится остановиться и оценить еще раз – веки распухли. Не наклоняется, потому что не думает, что сможет разогнуться, но ведь он вырос в деревне, так что он точно знает: эти темные шарики – ослиный помет.

Шарики вроде пунктирной линии, и он механически идет по ней. Словно Мальчик-с-пальчик по дорожке из черных крошек. На ногах держится с большим трудом. И через несколько сотен метров он его видит.

Это осел.

– Ослик!

Голос его подводит. Но, проводив осла взглядом, он видит ее. С противоположного берега речушки на него смотрят черные глаза женщины, в которых больше удивления, чем страха. И рядом с ней появляется смуглый, с черными, как смоль, волосами мужчина. Гийоме, инстинктивно прибегнув к универсальному, хранимому в извилинах нашего мозга с незапамятных времен языку, тянет к ним руки.

Мужчина идет к нему, но все вокруг уже исчезает. И он падает на землю, как кукла-марионетка, которой перерезали нити.

После бесплодного утра, когда он нарезал бесконечные круги над безлюдными горами, Тони, пав духом, возвращается на своем «Лате» в Мендосу. Желания разговаривать с кем бы то ни было у него нет, и он идет выпить кофе в трактир неподалеку от аэродрома. Он знает, что скажут ему аргентинцы: гора взяла его себе. А у него уже не осталось сил, чтобы с ними спорить. Так что он нехотя ковыряется ложкой в тарелке супа, когда вдруг дверь резко открывается и в проеме показывается голова механика.

– Гийоме нашелся!

У обедающих останавливаются челюсти. Всю неделю на первых полосах всех газет главной новостью была новость о пропавшем летчике, его фотография уже успела появиться в траурной черной рамке.