Незадолго до наступления полудня Мермоз тянет на себя рычаг управления самолетом, и пятитонный аппарат взлетает над рекой Сенегал, оставляя внизу баркасы, что сонно качаются на бурой воде. Дабри и Гимье, каждый на своем месте, хранят молчание.

Мермоз полностью сконцентрирован на полете. Голова битком набита градусами широты и долготы. «Фокея» – корабль компании – маленький спасательный круг, брошенный в океанские воды на случай аварийного приводнения. С компасом уже никто не летает: радиосигналы, принимаемые Гимье, превращаются в данные радиопеленгации, а с их помощью Дабри высчитывает в синей пустыне нужный курс.

Первые часы проходят в сопровождении монотонного рычания мотора. На земле Мермоз рутину ненавидит, но в воздухе – дело другое: ровный неумолчный звук мотора «Испано-Суиза» в шестьсот пятьдесят лошадиных сил – райская музыка. Его завораживает совершенная симфония поршней, работающих со скоростью тысяча шестьсот движений в минуту.

Вся безмятежность заканчивается к вечеру, когда они оказываются в зоне внутритропической конвергенции с низким давлением, известной морякам под именем «горшок тьмы», и вынуждены войти в бурю. Машина входит в зону турбулентности, и ее трясет, как на ярмарочном аттракционе. Мермоз спокоен. На «Графе Де-ла-Волькс» он налетал уже сотни часов, изучил самолет сверху донизу, прошел все тесты без исключения и чувствует себя во всеоружии. Полет – это партия в покер, но он сел за стол с полными руками тузов.

Они обернуты в пять тысяч метров облаков. Целая стена, доходящая до свода небес. Турбулентность, порожденная изменением давления, утыкала атмосферу рытвинами и колдобинами. Целый час катаются они на американских горках. Удушающая жара. Раз уж нельзя пройти поверх этой зоны, он принимает решение спуститься и лететь над самым морем, на высоте в полсотни метров. Сначала снимает шлем, потом куртку. Рубашка прилипла к телу, но ничто не может его отвлечь. Больше трех часов тряски, жары и предельной концентрации в облачном пюре, но на северо-западе он замечает просвет. Придется отклониться от маршрута километров на восемьдесят, но он понимает, что дело того стоит. И находит лазейку, ведет самолет туда, где замечен просвет. Просвет этот для них – истинное сокровище: их встречает сияние луны, рассыпающей по морю серебряные нити. Мермоз чувствует какую-то особую близость к ночи. И этот радостный момент компенсирует ему три часа мучений. Компенсирует все. И все оправдывает.

А потом еще часы и часы полета. Часы сосредоточенного слежения за режимом работы двигателя – как бы не переутомился, борьбы с собственной усталостью после долгого напряжения. И вот после восхода солнца – краешек земли. Сан-Роке. Америка!