Вытаскивает последнюю галету. Теперь у него остаются только две маленькие баночки тушенки. На глаза наворачиваются слезы – он хочет открыть их, но пальцы распухли, и ничего не получается. Темнеет, и как при замедленной съемке он ползет в гору с фонариком в зубах. Ноги горят огнем. Болит уже все тело, но останавливаться нельзя.

Над головой Южный Крест. Луна заходит, и остается только фонарик и леденящее утешение звезд. Звезды – его друзья, знак того, что снежок прошел и туч больше нет. При ясном небе холодает сильнее, но снежная буря посреди восхождения, да еще в темноте – верная смерть. Поэтому он поднимает к небу глаза и чувствует, что звезды – его защита от снега. Но кто защитит его от опасности сорваться в пропасть, вслепую карабкаясь по горе? И он возносит молитвы Южному Кресту.

Останавливается на небольшой площадке. Ему кажется, что теряет сознание лишь на мгновенье, но тотчас же начинает светать. Черное синеет. Есть что-то грандиозное в этом встающем над Альпами рассвете. Пробуждающееся утро застает его на середине горы, вокруг островки снега, мороз пробирает до костей, но его охватывает странное умиротворение. Он ощущает себя частицей гор и пробуждающейся планеты.

Накатившая волна счастья зовет свернуться калачиком и закрыть глаза. Он прижимается спиной к стене. Пробегает дрожь, и вместе с тем возникает легкое ощущение тепла от собственных рук, обхвативших тело, а еще какое-то тяжелое спокойствие, словно голова его набита шерстью. Если это и есть смерть, то она, на его вкус, вовсе не так плоха, она похожа на сладкую вату. Похожа на сон. Это и есть сон. Он видит Ноэль: взгляд ее нежен, она рядом, и он не знает, каким образом она добралась сюда, в горы, но она добралась. А еще здесь его мать, и Мермоз, и Сент-Экс. Ноэль гладит его волосы, и он погружается в бесконечную мягкую перину. Собрав последние остатки воли, Гийоме изо всех сил прокусывает себе язык, и пронзительная боль, как удар током, заставляет его открыть глаза и вынырнуть из омута дремоты. Он пытается встать на ноги, но ничего не выходит: все в нем затекло, тело его – тело мертвеца. Весь холод гор гнездится в его костях, но внезапно его начинают сотрясать конвульсии. Это жуткое ощущение: в высшей степени неприятное, болезненное – настоящий эпилептический припадок вследствие переохлаждения, а также физического и нервного истощения. Он бьется в конвульсиях, пульс учащенный, дышит с трудом, но он превозмогает все, ведь боль, терзающая его изнутри, это не что иное, как побежавшая по артериям кровь, это жизнь, что возвращается в тело, на миг пересекшее черту. Он бросает в рот горсть снега.