Патрик загораживает водительскую дверь. Он и его дружки-отморозки уже хрюкают, как свиньи. Милли села за руль всего несколько недель назад и теперь гоняет на своем минивэне с таким видом, будто это «камаро».

Она вот-вот завернет за угол и обнаружит этих придурков, толпящихся у ее машины, и я кричу:

– Милли! Погоди!

Оттянув вниз лямки своего рюкзака, Милли сворачивает с намеченного курса и направляется ко мне, расплывшись в улыбке так, что ее розовые щеки почти касаются век.

– Приветики, Уилл!

Я тоже улыбаюсь.

– Привет. – Вообще-то я не придумала, что скажу, когда она подойдет. – Поздравляю с правами!

– Ой, спасибо! – Она снова улыбается. – Очень мило с твоей стороны.

Из-за ее плеча я наблюдаю за Патриком Томасом: он поднимает пальцем кончик носа, изображая пятачок.

Милли принимается долго и подробно рассказывать, как впервые заправляла машину и настраивала радио под себя после мамы. Патрик переводит взгляд на меня. Он из тех, кому совсем не хочется мозолить глаза, – но будем честны: не мне пытаться стать невидимкой. В комнате слона не утаишь.

Милли щебечет еще минут пять, и Патрик с друзьями наконец сдаются и уходят. Она размахивает руками, указывая на автомобиль у себя за спиной.

– Нет, серьезно, на курсах вождения даже не учат заправляться, но вообще-то…

Я ее перебиваю:

– Слушай. Прости меня, пожалуйста, но я опаздываю на работу.

Она кивает.

– Еще раз поздравляю.

Милли идет к машине, и я провожаю ее взглядом. Прежде чем сдать назад, она поправляет все зеркала, а потом выезжает с почти опустевшей парковки.

•

Я останавливаюсь за «Хот-догами и бургерами у Харпи», прохожу через дорожку автокафе и нажимаю кнопку звонка у служебного входа.

Ответа нет. Я звоню еще раз.