Порхнув к кушетке, он извлек бутылку из крепкой хватки живой скульптуры и легонько похлопал последнюю по щекам.

— Гонория, дорогая Гонория, — воззвал он, — проснись, умоляю.

Рыжеволосая леди поежилась и пробормотала что-то нехорошее.

— Это — Гонория, — сообщил Этельберт, оглянувшись на Адриана. — Гонория Лузстрайф. Исполняет ведущую роль юноши.

— Юноши?

— Ну да, — ответил Этельберт. — Великолепная актриса.

Адриан опустился на стул, пристально глядя на Этельберта.

— Объясните, пожалуйста. Вы играете роль любимой жены султана, а она, — он указал на Гонорию, выставившую напоказ внушительный бюст жемчужного цвета, — она исполняет ведущую роль юноши?

— Разумеется, — подтвердил Этельберт. — Глупенький, так заведено в пантомимах.

— О, — отозвался Адриан. — Только мне это показалось странным.

— Скоро перестанешь удивляться, — заверил его Этельберт. — Это всего лишь вопрос привычки.

Подойдя к столику, на котором стояли таз и кувшин с водой, он намочил большое полотенце и стал приводить в чувство Гонорию.