Вроде бы ничего такого.

Но сотрудники народного комиссариата иностранных дел бледнели при виде этой процессии и отшатывались, стараясь как можно скорее скрыться с глаз народного комиссара обороны. А может быть их пугала дюжина бойцов спецназа охраны, вооруженная до зубов, в бронежилетах, шлемах, защитных очках, разгрузке и так далее, что шли с некоторым отставанием за своим шефом. Их вид был более чем грозен.

Кто знает?

Но коридор перед Фрунзе очищался сам собой.

А все вокруг затихало и напряженно наблюдало за его продвижением.

И вот, наконец, двери.

Бледный секретарь спешно распахнул створку, и Михаил Васильевич вместе со своим адъютантом прошествовали внутрь. Звонко чеканя шаг по паркету стальными подковками сапог.

— Добрый день, — поприветствовал он всех присутствующих.

Здесь сидели глава НКИД граф Игнатьев, заменивший больного Чичерина, а также посолы Великобритании и Франции. Ну и переводчики с секретарями. Это был очередной раунд стремительно накаляющихся переговоров. Сам Чичерин, кстати, тоже присутствовал в роли консультанта. Так-то он числился на пенсии и лечился, но совсем от дел не отошел.

— Михаил Васильевич? — удивился глава НКИД. — Мы вас не не ожидали. Что-то случилось?

— Я пожелал принять участие в беседе. Вы ведь не против?

— Нет, конечно.

— А вы? — обратился он к послам.

Те также возражать не стали.

Спрашивать зачем адъютант Фрунзе держит на подносе большую клизму, никто не стал. Хотя все постоянно на нее косились, поглядывая так до конца рабочей встречи. Видно — рабочая, не растрескавшаяся. С такой как раз весь кишечник опорожняют, ежели кто отравился…

— Вы Польшу обсуждаете? — спросил нарком обороны у Игнатьева.

— Так точно, Михаил Васильевич. Господа настаивают, чтобы мы не добивали ее.

— Это еще почему? — удивился Фрунзе.

— Польша вступилась за Украину, защищая ее право на самоопределение. В соответствие, кстати, с вашими законами. — произнес посол Великобритании.

— Если вы мне еще раз соврете, да еще так нагло, я вам зубы выбью, — с мягкой улыбкой ответил Михаил Васильевич. Можно даже сказать — добродушно. Если бы не холодный, просто-таки колючий взгляд.