— После того, что эти мерзавцы фактически организовали многолетнюю бойню в Европе? — усмехнулся Фрунзе. — Я думаю, что ни одному честному европейцу им теперь руку протянуть просто неприлично. Во всяком случае — пока. И «на сухую», то есть, без денег.

— Мы тоже так думаем. И чтобы они не переломили ход борьбы в свою сторону, мы не можем бить по нашей журналистике. Это важный инструмент в этом противостоянии. Я бы даже сказал — ключевой.

— А со всем остальным вы согласны?

— Взамен вы оставите Польшу независимой?

— После того, как она вернет нам наши земли. А немцам побережье — сухопутный коридор в Восточную Пруссию. Все остальное — да, будет независимым.

— Это невозможно! Если отрезать Польшу от моря, то она потеряет всякий смысл!

— И как же быть бедным немцам? — усмехнулся Фрунзе.

— Они не участвовали в этой войне! Официально! С какой стати им вообще что-то должно достаться? Это нарушает все порядки и обычаи войны! — возмутился француз.

— То есть, по поводу передачи Союзу старых земель Российской Империи вы не возражаете?

— Да, если Польша сохранит выход к морю. — кивнул француз.

— И Союз будет отделен от Германии Польшей. — добавил англичанин. — Во всяком случае — от основных земель Германии.

— Это приемлемо. При условии, что Данциг передается из управления Лиги Наций в управление Берлина.

— Это равносильно отрезанию Польши от моря.

— Пусть это будет совместное управление. Уверен, что немцы не допустят повторение того гнилого инцидента, который имелся в эту войну. Я имею в виду базирование в Данциге… хм… польского флота.

Англичанин с французом переглянулись.

Немного пожевали губы.

И согласились.

— Отлично, — кивнул Фрунзе. — Теперь перейдем к самому приятному. К гарантиям.

— К каким гарантиям? — нахмурился англичанин.

— Вы столько раз за последние пару веков обманывали своих партнеров, в том числе на самом высоком уровне, что без гарантий смысла заключать хоть какой-то договор с вами не имеет смысла.