Последние речи

Последние речи

Однако, в первые дни термидора партия ещё далеко не разыграна. 22 июля (4 термидора) вокруг зелёного стола Комитета общественного спасения царит успокаивающий тон. После решения о создании последних комиссий, предназначенных, чтобы классифицировать подозрительных для применения вантозских декретов, Комитет доверяет Бареру доклад о клевете заграницы против "самых пылких патриотов". Это жест в сторону Робеспьера, которого, к тому же, настоятельно приглашали на заседание на следующий день. 23 июля (5 термидора) собрание правительственных Комитетов открывается в тяжёлой и скованной атмосфере. Сен-Жюст говорит; он призывает к примирению, ценой непростого преодоления различий. Робеспьер здесь, он осторожен; он, вероятно, недооценивает силу своих оппонентов. Он берёт слово только для того, чтобы обратиться с упрёками к Вадье, Амару, Колло д'Эрбуа, Бийо-Варенну… Он слышит, как последний отвечает ему: "Мы твои друзья, мы всегда шли вместе". Речь Сен-Жюста о ситуации в Республике должна закрепить это новое начинание.

23 июля (5 термидора) Барер старается внушить спокойствие. Заграница, утверждает он в Конвенте, хотела бы "заставить верить, что существует разделение, непонимание в правительстве, и неожиданная перемена в революционных принципах"; ничего подобного. Два дня спустя он становится ещё более умиротворяющим. Те, кто призывает к новому 31 мая, всего лишь наследники эбертистов, и уже "один народный представитель, пользующийся патриотической репутацией, заслуженной пятью годами трудов, и своими непоколебимыми принципами независимости и свободы, с жаром опроверг контрреволюционные высказывания, которые я только что перед вами разоблачил" (здесь можно узнать Робеспьера). Барер уверяет, что после победы над внешним врагом, следует покончить с внутренним. Далёкий от того, чтобы объявить о выходе из террора, он предлагает продолжить усилия "разграничивая чистых людей и мошенников-клеветников, прибегая к помощи лучшей полиции, над которой мы работаем, ускоряя судебные приговоры заключённым и своевременно наказывая контрреволюционеров, а также просвещая народ о его истинных защитниках, как и о его истинных интересах". Республика торжествует повсюду, заключает он, а революционное правительство проявляет бдительность вплоть до заключения мира.

У Барера желание примирения искреннее; но придерживаются ли Колло д'Эрбуа и Бийо-Варенн такой же позиции? Робеспьер в этом сомневается. Он также не доверяет депутатам, которые распространяют слухи о проскрипциях. Он уже озвучивал их имена и, у Якобинцев, 24 июля (6 термидора), он ограничивается выступлением с некоторыми тревожными акцентами. После того, как он разоблачил угрозы трибун против Конвента, после того, как он отбросил всякую идею восстания против Собрания, он восклицает: "Настал момент поразить последние головы гидры; фракции не должны больше надеяться на милость". Но что это за фракции? Он это объясняет двумя днями позже. Именно он разрывает перемирие.