Роуз почувствовала неприятный привкус. «Наверное, подгнившая вишенка», – подумала она. Она взяла свежую. Саманта играла бумажным ярлычком своего чайного пакетика.

– Естественно, виновата Зи.

– С чего ты взяла?

– Ну ты знаешь Зи, она же заводила. И понятно, что она стала президентом Клуба одаренных. Я уверена, что даже голосовать не пришлось.

Роуз ощетинилась, но быстро заставила себя успокоиться. Хвастливое заявление Саманты было очень похоже на правду, и чувства Роуз сейчас дело десятое.

– Ну что, вызовем их на ковер? – спросила Саманта.

– Прямо сейчас?

– Почему бы и нет?

– Я думала сначала поговорить с Гаретом…

– В таких делах мужчины бесполезны. Давай просто пресечем это все в зародыше.

– Может, сварим для них горячего шоколада, чтобы смягчить удар?

– О боже, Роуз. Из тебя бы вышел паршивый генерал. Нужно приструнить этих маленьких засранок.

Она встала с табурета и подошла к двери в подвал, склонилась над ведущей вниз лестницей и прокричала:

– ЭММА ЗИ! ЭММА КЬЮ! ПОДНИМИТЕСЬ-КА СЮДА!

– Полегчало, – сказала Роуз, уже после разбора полетов, когда девочки вышли из кухни.

Они выжали из дочерей признания и слезы, Саманта заставила Эммочек написать письма с извинениями директрисе, учительнице и детям, которых они сильнее всего обидели.

– А теперь выпьешь? – Саманта приподняла бутылку «Просекко»: всю в капельках воды, с отклеивающейся этикеткой.

Роуз чувствовала, что сегодня не сможет нормально работать ни в лаборатории, ни дома. Лучше уж завтра начать на свежую голову.

– Глоточек.