И такую возможность я получила в самый последний день триместра. Занятия в «Короле Генрихе» в тот день закончились рано, так что до возвращения домой Доминика и Эмили я была совершенно свободна. В двенадцать часов я вернулась в совершенно пустой дом и сразу, даже не переодевшись, направилась в комнату Эмили.

Я никогда не испытывала угрызений совести, роясь в комнате дочери. Она всегда отлично знала наше общее правило: если хочешь что-то скрыть, то нужно лучше это прятать; по крайней мере, лучше, чем я умею искать. Впрочем, искать я все же пока умела лучше, чем шестилетняя Эмили – прятать, так что легко нашла ее рисунки. Они были под кроватью в той же темно-зеленой папке, которую показывал мне Доминик. На этот раз их оказалось гораздо больше, и все они выглядели какими-то ужасно знакомыми. Ведь и я тоже в течение многих месяцев после исчезновения Конрада без конца рисовала собственные версии мистера Смолфейса: обычно это была неуклюжая, но зловещая фигура в мутных серо-коричневых тонах, появлявшаяся из сливного отверстия раковины или из какой-то трубы, и у каждого из этих монстров голова была пугающе маленькой и черной.

Но искала я вовсе не рисунки Эмили. Их я видела и раньше. Я искала нечто иное – некий ключ, который помог бы мне понять, как давно некий давным-давно умерший монстр сумел до такой степени завладеть мыслями моего ребенка. Я, собственно, никогда не сомневалась, что Эмили что-то от меня скрывает. Я чувствовала это еще до того, как мы переехали на Эйприл-стрит. Эмили всегда была тихой, скрытной девочкой. И друзей у нее было мало. А те ее новые школьные подружки, которых Доминик приглашал к нам в гости с ночевкой, как-то очень быстро с ее горизонта исчезали. На поверхность продолжало всплывать только одно имя: Конрад. Считалось, что это один ее друг.

Я уже провела в ее школе маленькое расследование. Но среди одногодков Эмили ни одного мальчика по имени Конрад не оказалось. Я осмотрела ее гардероб, выдвинула каждый ящик комода, порылась в ее игрушках – ни одной подсказки я там не обрела; все вещи были аккуратно разложены и расставлены по своим местам и выглядели совершенно безвредными. Тогда я решила попытать счастья в книжном шкафу Эмили, и там среди книжек-раскрасок, выстроенных в ряд по цвету и размеру, нашла между «Спящей красавицей» и «Легковыми и грузовыми автомобилями, а также самоходными машинами» некий тоненький блокнот с твердой черной обложкой, на которой было написано: Дневник ученика приготовительного класса классической школы для мальчиков «Король Генрих».