Действие этого круга можно наблюдать в истории банковского дела. За прошлое столетие правительства периодически расширяли границы кредитования последней инстанции, ослабляли его условия и увеличивали страхование вкладов для все большей части банковских клиентов. Правительства страховали все больше рисков, и риски все больше росли. С 1900 года банки США утроили свой леверидж с примерно четырех до двенадцати; они предприняли больше ликвидных рисков, используя краткосрочные займы на покупку долгосрочных активов; и они сфокусировали большую часть своих ресурсов на собственных высокорискованных торговых операциях⁵. Кризис 2005–2007 годов, в котором правительства расширили границы депозитарного страхования, прописали гарантии для сбережений, хранящихся в предположительно незастрахованных фондах денежного рынка, и отклонились назад, чтобы вкачать экстренную ликвидность во все углы рынка, имеет хорошие шансы стимулировать еще большую опрометчивость в будущем. Проще говоря, действия правительства снизили цену риска для слишком больших, чтобы рухнуть, игроков. Результатом станет еще больший риск. Порочный круг будет существовать до тех пор, пока правительство не обанкротится.

Есть два стандартных решения этой пугающей перспективы. Первое заключается в том, чтобы выступить против правительственной помощи страховщикам, инвестиционным банкам, фондам денежного рынка и всем остальным: если заставить финансистов самим расплачиваться за собственные риски, они будут вести себя более осмотрительно. Например, если бы инвесторы были вынуждены принять издержки от банкротства Bear Stearns в начале 2008 года вместо смягчения удара субсидированной помощью Федеральной резервной системы, они бы лучше подготовились к принятию издержек от провала Lehman несколькими месяцами позже. Но суть этого решения проблемы слишком больших, чтобы рухнуть, организаций отрицает существование самой проблемы: именно потому, что некоторые организации действительно слишком велики, чтобы потерпеть крах, им нельзя не помочь. Более того, гиганты и те, кто одалживает им деньги, слишком хорошо сознают свою неприкосновенность: правительство может заявлять, что не будет их спасать, но все понимают, что у него не будет выбора, когда придет время. Даже более мягкая версия политики невмешательства государства в экономику мало убедительна. Можно много говорить о мире, где контрольно-надзорные органы спасают действительно крупные организации, но не приходят на выручку компаниям средней руки, таким как Bear Stearns. Но это не тот мир, в котором мы живем. Контрольно-надзорные органы обычно склоняются в сторону вмешательства потому, что они не желают, чтобы беда разразилась в их смену. Это человеческая натура и поменять ее не получится.