Индекс Dow Jones Industrial Average к концу сессии сбавил 508 пунктов, что составляло 22,6 %. Доллар, в пятницу стоивший $465,25 за унцию золота, в понедельник опустился до $481,00 за унцию. Фондовый рынок снова оказался приблизительно на том уровне, с которого никак не мог подняться в конце 1986 года — перед подписанием Луврского соглашения.

В понедельник Бейкер вылетел в Стокгольм, чтобы отправиться на охоту вместе с королем Швеции. По дороге он посетил Франкфурт с необъявленным визитом. Там он встретился с министром финансов Германии и главой Бундесбанка, с которым до этого неоднократно вступал в пререкания на публике. Втроем им удалось договориться о том, чтобы «поддерживать стабильность валютных курсов на текущем уровне», как было указано в совместном заявлении. Луврское соглашение снова было в силе.

Гринспен остался в Америке решать вопрос, что ФРС будет делать с падением фондового рынка. Перед началом сессии во вторник 20 октября он обнародовал заявление, состоящее из одной-единственной фразы: «Федеральный резерв подтверждает свою готовность служить источником ликвидности для поддержания экономической и финансовой системы, что предусмотрено его обязанностями национального Центробанка».

Ничего особенно удивительного в его заявлении не было: ФРС была создана специально для того, чтобы служить кредитором последней инстанции. В сумятице, воцарившейся с обвалом на фондовых рынках 19 и 20 октября, торговые системы испытывали крайние перегрузки. Расчетные палаты и банки, чтобы выполнить обязательства, нуждались в дополнительном краткосрочном финансировании. В случае возникновения системной нехватки свободных для краткосрочного кредитования средств ФРС готова была предоставить любые объемы ликвидности.

Согласно мифу, окружающему действия ФРС США на той неделе, Центробанк «затопил рынки ликвидностью», предотвратив катастрофу, подобную той, что случилась в Соединенных Штатах и во всем мире в 1929–1930 годы. Действительно, ФРС действовала точно так же, как в 1929–1930 годы: как относительно пассивный кредитор последней инстанции. Миф о спасительной роли ФРС обязан своей жизнеспособностью одной теории, согласно которой Федеральный резерв в 1929–1930 годы мог бы предотвратить сокращение экономики и Великую депрессию с помощью быстрой девальвации доллара. Никто не спорит, что если ФРС хочет девальвировать национальную валюту, она должна предоставить больше ликвидности, чем необходимо. Сторонники девальвации всегда вспоминают 1987 год, когда хотят доказать справедливость своих взглядов и — шире — оправдать манипулирование денежной системой и плавающие курсы валют. Разве ФРС не оградила нас от свойственной капитализму нестабильности?