Или Мыкола успел заметить, что его друзья остались лежать на снегу?

Проколовший всех смертоносной иглой лейтенант, возбужденный погоней и боем, начал стаскивать трупы. А тут и солдатики, сбежавшие с дрезины, подтянулись. В леске, недалеко от разъезда, они обнаружили сани с будкой и лошадку, укрытую попоной. Топчутся, как опущенные, у повозки, переминаются с ноги на ногу. Ведь они покинули поле боя… И теперь их будут судить. Все зависит от офицера этого, чернявого. А лейтенант, похоже, простил их. Ведь его сейчас распирает гордость. Удача! Еще бы. Коня под ним убил худой зэк. А мог бы и седока снести, со ста-то метров запросто. Зэк, по виду, молодой совсем, но уже с седой башкой. Пришлось и его, страдальца, брать на мушку. Вон он валяется, что-то сказать хочет. Рядом с ним пистолет и какая-то деревянная штука, похожая на пенал.

Он к ней руки тянет…

Лейтенант открыл пенал. Листочки, исписанные мелким почерком. Вот и вещдоки. Писатель какой-то. Лейтенант перетащил раненого в будку сторожа. Солдаты помогли. Уложил на нары и перевязал сквозную рану на плече. Позатыкал кровавую дыру ватой. Потом растопил печку. Теперь можно и позавтракать. Трудная была у него сегодня работа. Трудная и опасная. Ножом он вскрыл банку тушенки, разогрел на плите.

Потом достал блокнот из офицерской планшетки и карандаш.

– Ну что, писатель? Не хочешь облегчить душу перед смертью? Не довезу я тебя, болезный. Совсем ты плох. Много крови потерял. Рассказывай…

Они смотрят друг на друга. Один зэк, другой энкавед.

Ровесники. Разница в возрасте, может быть, года два или три.

Только один уже совсем окровавленный. И седой.

А другой упитанный такой. И уверенный в себе. Победитель.

Упруго ходит по комнатушке.

Выпивает что-то пахучее и густое из фляжки. Коньяком пахнет.

Закусывает, крупно кусая белый хлеб, намазанный тушенкой.

Солдатню разделить с ним трапезу не приглашает.

Солдаты топчутся за дверью.

А дрова в печурке потрескивают.

Хорошие дрова – березовые.

Весна 1956 года Дуссе-Алиньский перевал

Весна 1956 года