– Если придут за сыночком, я размозжу ему голову… Схвачу за ноги и тресну об угол!

Нинка год назад проведала, что всем женщинам с детьми, как и беременным, обещана амнистия. Потому и залетела. Хахаль у нее давно уже был, из конвойных. Веселый сержант Петро. Когда Нинка сказала ему, что забеременела, Петька испугался и насупился.

За связь с зэками могли выгнать из вохры.

Петро угрюмо сказал:

– Мы же договаривались, Нинуль…

Воровка ответила:

– Не шухарись, фраер. Я тебя не знала и знать не знаю!

Нинка с понтами. Работала наводчицей на поездах дальнего следования Москва – Владивосток. Выдавала себя за респектабельную пассажирку – жену командира-пограничника, высматривала хорошие вещи, украшения и дорогие чемоданы. Ночью открывала защелку на дверях купе, для подельников. Взяли с поличным в Хабаре.

На зоне тоже не пропала.

Зэчек в Акуре кормили акульим мясом. Татарский пролив рядом. То ли от неправильного питания, то ли от подступающей цинги у женщин стали опухать ноги, появились незаживающие язвы. Врачи их называли трофическими. Тут как раз бригаду отправили на сенокос, выделили несколько лошадей. Нинка подговорила товарок одну лошадку прирезать. Стали варить и жарить мясо. Язвы на ногах пропали. Бригадирше сказали, что лошадь утонула на переправе в Хуте – здешняя речка так называлась. Нинка же надоумила вырыть в тундре яму.

Мясо долго хранили во мху, на вечной мерзлоте.

Нинка стройная, но вертлявая. Порядком уже захватанная. Как черенок зэковской лопаты. Кто успел первым схватить, тот и копает.

Сначала Говердовская доверилась воровке, делилась с ней женскими тайнами. Нинка спросила:

– Мужика, небось, хочется?!

Сталина отшутилась:

– Егорка есть. Мне его хватает.

Нинка хохотнула, закинув голову:

– Так я тебе и поверила! А пальчика не пробовала?!

– Какого пальчика?

– А такого… Попробуешь пальчика – не захочешь мальчика! Хочешь, я тебя?! А потом ты меня… Да не криви рожу, я подмоюсь!