Они подошли к двухэтажному дому, где жил Асаф, облицованному, как почти все дома в городе, иерусалимским камнем.

— Скоро получим повестки из армии. Что собираешься делать, Давид?

— Наверное, вначале пойду служить.

— Мои родители настаивают на атуде[25]. Они хотят, чтобы я за счёт армии получил образование.

— Но потом придётся ещё и кеву[26] отслужить, — рассуждал Давид. — Сейчас тебе восемнадцать. Три или четыре года учёбы, потом три года срочной службы и три года сверхсрочной. Только в двадцать восемь лет ты освободишься из армии. Асаф, нужно хорошенько подумать.

— Но если пойдёшь служить сейчас, то через три года ты забудешь всё, чему учили в школе, — ответил Асаф.

— Ну что ж, придётся потрудиться. Но мне будет всего двадцать один. Пойду на мехину[27]. Пройду психометрию и буду учиться. В двадцать шесть лет получу первую степень. А если захочу вторую, то ещё два года поучусь.

Друзья стояли возле дома, размышляя о будущем. Мимо проходили знакомые и не очень ребята и девушки, приветствуя их. Они оборачивались, отвечая на приветствия. Рядом с ними остановилась симпатичная девушка. Чёрные распущенные волосы падали на лоб и застилали глаза, и она время от времени отводила их рукой, игриво посматривая на Давида. Сиреневая кофточка облегала её красивую грудь, светло-синяя юбка едва прикрывала стройные ноги.

— Ладно, ещё успеем поговорить. Я пошёл, — произнёс Асаф. — Это бесконечная тема.

— Конечно. Передай привет брату.

Асаф махнул рукой и скрылся за садовой калиткой.

— Михаль, как прошёл экзамен?

— А мне всё равно. Я уже набрала двадцать один бал по предыдущим предметам. Значит, багрут у меня будет.

— Приятно иметь дело с трезвомыслящими людьми. Я понял, что предмет литературы, как и любая другая область знаний, настолько велик, что его невозможно объять. Учителя делают вид, что нас учат литературе, а мы сидим с умным видом и делаем вид, что всё понимаем. Я предпочитаю точные науки. Там, по крайней мере, всё ясно.

Михаль подошла к нему вплотную, и он увидел смотревшие ему в лицо иссиня-чёрные глаза.

— Мои родители вчера уехали в Эйлат. Приходи сегодня ко мне. У меня есть новые диски.

Давид понял её откровенный намёк и улыбнулся в ответ.

— Обожаю музыку. Когда мне прийти?

— В девять. Хорошо?

— Ладно. А Сарит будет?