– Единственное, почему он остановился, это потому что прямо над нами пролетел патрульный пожарный самолет. От рева его мотора у меня задрожали все кости, так низко он летел. Должно быть, пилот нас заметил, потому что сделал круг и вернулся. И тогда ирландец убежал. Я слышала, как он продирался сквозь деревья, потом – как завелся мотор его джипа. А я благодарила бога, что осталась одна, пусть и в диких дебрях. Можно заказать еще вина?

Он встал и пошел к освещенному бару.

Когда он вернулся, споткнувшись в темноте о ножку стула и расплескав вино, она указала на погрузочную платформу. Старый бродяга медленно удалялся от нее, не прекращая кашлять, отхаркивая мокроту.

– Наверняка он был на помойке, – сказала она. – Городу следовало бы собрать всех пьяниц и бродяг и свезти их на болота. Решить проблему бездомных раз и навсегда. Вместо того чтобы вопить насчет строительства ночлежек. – Бокал стукнулся о ее зубы. – Так вот – можешь поверить? – когда я встала, во мху остался отпечаток моего лица – мой профиль, – с такой силой он навалился на меня всей своей тяжестью. И этот отпечаток был заполнен грязной водой.

– Давай пойдем внутрь. Закажем ужин. Я хочу юкатанского лаймового супа.

– А я посмотрю меню. Никогда не заказываю дважды одно и то же.

57 След реактивного самолета в лобовом стекле

57

След реактивного самолета в лобовом стекле

Дело было не только в разводе, развод был лишь сопутствующим фактором хаоса, наступившего в его проклятой жизни, с ее бесконечно обрывающими телефон настырными мошенниками и коллекторами. Может, следовало бы выключить телефон. Если бы ему было куда уехать, он бы уехал. Проклятый лагерь. Его отец вложил в него все до последнего заработанного им доллара. Лучше бы вложил в акции или во что-то еще, так нет же. А теперь все вбухано сюда. Он метался по комнате взад-вперед. Ходил по дому. Швырял грязные сковородки на пол, лягал ногами дверцы шкафа под раковиной, кричал себе: никто его не купит, смирись с этим!

Он совершал длинные пробежки. Он не знал, что делать. Перестав работать на Бобби, он перестал зарабатывать деньги. Нет денег – нет наркотиков. Все закончилось. Все, кроме этого проклятого лагеря. Вот к чему он пришел. И не знал, как быть дальше. Зачем он приехал сюда? Он ненавидел этот лагерь. Внизу, в трейлерном городке – нескончаемый визг мотоциклетных колес. Грузовики без глушителей. Чертова трейлерная церковь с ее «жестяной колокольней». Утром, днем и вечером перезвон колоколов по громкоговорителю. Вечный шум сводил его с ума. Сколько же разных шумов раздражало его, не сосчитать.