Негативно влияет на интеграцию выходцев из обществ, где заботы о благополучии семьи были смыслом жизни, свобода нравов и прежде всего межполовых отношений. Она создает представление о снятии всех запретов, о вседозволенности. Провокационную роль играет современная «провиденциальная демократия»[915]. «Воспитанные в преуспевающем глобальном обществе, проникнутом страстью к равенству, дети иммигрантов болезненно воспринимают материальное неравенство; они грезят о легких деньгах; они требуют… незамедлительного обретения благосостояния»[916].

В прошлом альтернативой материального неравенства становились сознание «общей судьбы», политизация общества, его уверенность в себе. Вообще республиканская модель, утверждает Шнаппер, была гораздо успешнее при подъеме национализма и государственном авторитаризме: «Националистическая Франция верила в свое величие и превосходство». Теперь «патриотизм заменяют дискуссии о национальной идентичности… Историки и журналисты охотно осуждают национальную идею как продукт истории, написанной националистами… Обличают империализм, колониальный проект, рабовладение так же, как длительное лишение женщин гражданских прав… Какой бы ни была историческая правдивость этой самокритики и ее нравственная ценность… можно отметить, что подобное самообличение менее эффективно в интеграции иммигрантов, чем… образовательная система, которая призвана была внушить обучающимся, что “Франция – самая справедливая, самая свободная, самая гуманная”» (цитата из учебника).

В этом плане, считает Шнаппер, поучителен опыт США, где «патриотизма» больше, чем в европейских обществах, что и влияет благоприятно на интеграционный процесс, хотя латиноамериканские иммигранты не обнаруживают ни желания знать английский язык, ни поддерживать миф о процветании («американская мечта»).

«Авторитарный социальный порядок, – продолжает Шнаппер, – более эффективен, когда речь идет об интеграции выходцев из народной среды». Индивидуализм больше подходит для преуспевающих категорий, а для малоимущих, у которых недостает средств социального продвижения, он становится деструктивным, «негативным индивидуализмом». В подобных случаях более эффективен государственный патернализм, строгие законы, жесткий социальный контроль[917].

Анализ перспектив решения проблем интеграции подводит авторитетного французского социолога к идеям политической мобилизации французского общества при авторитарной роли государства. Главное – добиться высокого уровня политического сознания и понимания всеми гражданами ответственности перед страной. У Шнаппер есть, однако, сомнения в реальности такого курса. В современном мире по общему правилу политизированность скорее разобщает, и это особенно опасно для Франции, где модель интеграции традиционно базировалась на политических категориях. А для успешной борьбы с дискриминацией во имя торжества республиканской модели требуется не авторитаризм, а демократизация.