Венцом переосмысления колониализма явился закон 23 февраля 2005 г., первая статья которого гласила: «Нация выражает свою признательность женщинам и мужчинам, участвовавшим в работе, которую Франция проделала в бывших французских департаментах Алжира, в Марокко, в Тунисе, в Индокитае и на всех территориях, где она ранее установила свой суверенитет». Закон вызвал крайне противоречивую реакцию. Правые встретили его восторженно как признание колонизации «великой эпопеей» в истории страны; бурный протест последовал со стороны тех, кто назвал себя «туземцами Республики», а также в Алжире и других бывших французских колониях. Заговорили даже о том, что новое обращение к колониальному прошлому создает в стране «климат гражданской войны»[964].

Кончилось тем, что сам Ширак через 11 месяцев вернул 1-ю статью закона 23 февраля в Национальное собрание для переработки. Однако в законе осталась вызывавшая недовольство антиколониалистов 4-я статья: «Программы университетских исследований отведут заморскому присутствию французов, особенно в Северной Африке, место, которое оно заслуживает. Школьные программы признают, в частности, положительную роль заморского присутствия французов, особенно в Северной Африке, и уделят истории и жертвам среди бойцов французской армии, уроженцев этих территорий, почетное место, на которое они имеют право»[965].

Все же нельзя игнорировать гибкость подхода законодателей. В законе подчеркивается роль людей-французов, в том числе уроженцев колоний, а не роль государства – «заморского присутствия Франции», согласно традиционной формулировке. Немаловажно, что государство на самом высоком уровне не закрывает дорогу для признания негативных сторон «присутствия». Так, во время посещения Мадагаскара в июле 2005 г. Ширак, имея в виду подавление восстания 1947 г., заявил о необходимости помнить «мрачные страницы нашего прошлого». Президент выразил уважение к жертвам репрессий, которые он объяснил «искажением колониальной системы». И заключил замечательным призывом «жить в мире с прошлым», а для того чтобы «успокоить страсти»[966], – проделать необходимую «работу памяти»[967].

Характерно в связи с этим мнение историка алжирской войны Бенжамена Стора. Он против требований о возмещении материального ущерба со стороны потерпевших: их просто невозможно подсчитать. Но «принципиальное заявление (discours fondateur) президента Республики по колониальному вопросу, подобное тому, что было сделано по рабству», могло бы стать, по мнению Стора, «символической репарацией». Пока между тем осуждение репрессий 1945 г. в Алжире (аналогичных мадагаскарским) последовало лишь в заявлении французского посла в стране (2005)[968].