Требуется переход к многообразию и многосторонности в понимании колониального прошлого, а это порождает сложности двоякого рода. Во-первых, подобное переосмысление требует переосмысления всей французской истории за последние 250 лет и прежде всего более глубокого понимания основополагающей для французской идентичности республиканской традиции, поскольку колониальное угнетение было не единственным негативом и наряду с ним существовали такие явления, как социальное угнетение, женское неравенство, милитаризм, империалистические войны.

Во-вторых, подчеркивая многообразие и противоречивость колониализма, историк рискует не найти отклик в обществе, которое желает простых и однозначных оценок в качестве руководства к действию. Возникает противоречие между «научными требованиями и социальной функцией историка», между исследовательскими задачами и ролью «куратора» исторической памяти[972].

Эту роль, как свидетельствуют «мемориальные законы», и берет на себя государство. Как воспринимает эту роль профессиональное сообщество? Неоднозначно. Упоминавшийся закон о колонизации вызвал протест части историков, выступивших с заявлением под характерным названием – «Свобода истории». В этой так называемой петиции девятнадцати[973], опубликованной в парижской газете «Либерасьён» 13 декабря 2005 г., авторы утверждали, что «мемориальные законы», начиная с закона Гейссо, «ограничивают свободу историка, предписывая ему под страхом наказания, что он должен искать и что находить»[974]. Подписанты требовали отмены ограничительных положений и в поддержку своих требований создали ассоциацию «Свобода истории».

В ответ тридцать писателей, юристов и историков 20 декабря 2005 г. опубликовали свое воззвание с не менее характерным призывом «Не смешивайте все!». Признавая желательность отмены закона о колонизации, они одобрительно отзывались о трех других «мемориальных законах», поскольку они осудили факты расовой и иной дискриминации. В то же время эти законы не препятствуют работе историков. «Когда и кому из историков закон Гейссо помешал работать над темой Шоа[975] и говорить о ней?», – задавались риторическим вопросом авторы «воззвания тридцати»[976].

Впрочем, и авторы «петиции девятнадцати» сочли необходимым пояснить, что они не против «мемориальных законов» в принципе и, в частности, поддерживают закон Гейссо. Постольку-поскольку этот закон, указывает одна из подписавшихся, член Государственного совета, историк и юрист Франсуаза Шандернагор, «предоставляет ассоциациям дополнительные возможности для борьбы с расизмом, антисемитизмом и ксенофобией, законодатель выступает в своей роли и гражданин не может не поддержать такие меры».