Никогда в жизни я не видела столько машин сразу. Будто у каждого жителя Кабула был автомобиль. И магазины! Нескончаемая вереница витрин и вывесок — кондитерские, бакалея, кафе, ателье, даже салоны красоты. Все это так отличалось от того, к чему мы привыкли в нашей деревне. Мне захотелось, чтобы Шахла была рядом, чтобы сестра тоже могла взглянуть на этот мир, совершенно иной. О если бы мы родились мальчишками! Сколько улочек и закоулков мы могли бы обследовать здесь, сколько чудесных открытий мы совершили бы, живя в этом городе!

— Кабул!.. Он прекрасен… О Кабул, потрясающий город! — не в силах удержаться, то и дело восклицала я. Бадрия наблюдала за мной, и казалось, мой восторг забавляет ее.

— Да, конечно, тут столько всего интересного. К сожалению, у нас не будет времени, чтобы посмотреть столицу, — деловито добавила Бадрия.

Я заметила, как сидевшие на переднем сиденье охранники Маруф и Хасан удивленно переглянулись. Сомневаюсь, что сама Бадрия видела в Кабуле что-либо, кроме здания парламента. Я сама слышала, как она жаловалась Джамиле, что охранники забирают ее из отеля, привозят на заседания, а затем отвозят обратно.

— Уже почти приехали, — со знанием дела, как опытный путешественник, сказала Бадрия. — Мы будем жить в европейском отеле.

Мы двигались по широкой улице, по обе стороны обсаженной деревьями. Впереди показалось красивое здание. К нему вела длинная подъездная аллея. В конце ее возвышалась башня, в которой была прорезана высокая арка. Я чуть шею не свернула, пытаясь рассмотреть ее.

«Башня, уходящая в небо!»

Стены здания украшала тонкая каменная резьба. Сейчас она выглядела потускневшей, во многих местах заметны были сколы и трещины, но в прошлом здание, несомненно, имело величественный вид. Из-под арки вышла женщина в желтовато-зеленом никабе,[53] спадавшем красивыми складками на плечи. Когда мы проезжали мимо, женщина слегка повернула голову и заглянула в окно машины. Она смотрела мне прямо в глаза, как будто могла видеть сквозь тонированное стекло, и словно знала, что я смотрю на нее. Как странно, и в то же время — ничего странного.

— Как называется это здание? — спросила я, заранее зная ответ.

— Арг-э-Шахи, дворец эмира.

— Бабушка Шекиба… — прошептала я.

Мурашки бежали у меня по спине, когда я представила, как моя прапрапрабабушка впервые увидела эту башню, арку, ворота. И что произошло с ней потом, когда она вошла в эти ворота. Тетя Шаима, как обычно, оставила свою историю незаконченной. События в жизни Шекибы то и дело принимали самый неожиданный оборот. Желание узнать, что стало с ней дальше, было почти таким же острым, как желание узнать, что приготовила мне собственная судьба.