Рождение Джахангира едва не убило меня. После я молилась, чтобы у меня больше не было детей, и, похоже, пока Аллах откликался на мою просьбу. Но постепенно я окрепла, а воспоминание о тяжелых родах совсем стерлось из моей памяти. И мне захотелось еще одного ребенка. Недоумевая, почему снова не забеременела, я тем не менее стала думать, что у Аллаха есть какие-то особые планы насчет меня. Может, это случится в следующем месяце? И я начала молиться, чтобы теперь у меня родилась девочка.

И как же я назову ее? Раиса. Как мою маму. Нет, абсолютно исключено. За эту мысль мне было не так стыдно, как за мысли о сестре и тете. Я вспомнила серое обрюзгшее лицо мамы, ее бессмысленный блуждающий взгляд… Нет, я никогда не назову дочь именем моей мамы. И в то же время, думая о маме-джан, я снова и снова возвращалась к дню моего никаха, когда меня силой вырывали из ее рук, а она крепко прижимала меня к себе. Я вспоминала слезы отчаяния и бессилия, которые текли по ее лицу.

Замаруд? Возможно. Но все же — нет. Слишком многие ненавидят ее, так сильно, что готовы убить. Если они пытались сделать это один раз, то не исключено, что попытаются вновь. И, как знать, вдруг вторая попытка будет успешной? Тогда имя Замаруд станет именем убитого парламентария. Не годится.

Хамида? Или Суфия? Хорошие варианты. Оба имени мне нравились. Первое чуточку больше, потому что Хамида уговорила Бадрию отпустить меня в Учебный центр. И все же…

Шекиба! Вот мой выбор. Имя моей прапрапрабабушки. Имя женщины, которая, как и я, носила мужскую одежду и умела постоять за себя не хуже любого мужчины. Вот как я назову дочь, если она когда-нибудь будет у меня. Если будет.

— После того что случилось с Замаруд, нам надо быть особенно осторожными. Но я не собираюсь нянчиться с тобой. Поняла?

Голос Бадрии вернул меня к реальности. Я повернулась и с удивлением посмотрела на нее, не понимая, с чего это вдруг она решила выступить с подобным предупреждением.

— Отлично! Можно подумать, раньше ты со мной нянчилась, — еще не совсем очнувшись от раздумий, произнесла я вслух то, что было у меня на уме.

Еще не успев закончить фразу, я уже пожалела, что вовремя не прикусила язык. Глаза Бадрии сделались большими, как блюдца.

— Да как ты смеешь, маленькая гадина! — И она наотмашь ударила меня по лицу.

Из глаз брызнули слезы, уши заложило. Мне оставалось надеяться, что из носа не хлынет кровь и не зальет мое свежевыстиранное и выглаженное платье.

— Не смей грубить! — рявкнула Бадрия. — Не забывай, что только благодаря мне ты здесь! Одно мое слово — и все твои поездки прекратятся!