Ночью боялась лишний раз встать и пойти в туалет. Но, сами понимаете, беременная женщина хочет этого чаще, чем обычно, приходилось вставать и идти мимо Дебби. Я в таких случаях будила Покровского. Не заставляла провожать, просто – чтобы не спал, чтобы Дебби знал это.

Вы скажете, что моя боязнь превратилась в манию? Ничего подобного. Мать одной моей бывшей одноклассницы, Лизы Кантор, была председателем районного клуба служебного собаководства, Лиза во всем ей помогала и сама стала знатоком, они разводили шелти, породу красивую и дорогую, и вот я ее поспрашивала, и Лиза рассказала, что собаки на беременность реагируют очень явственно. Некоторые начинают нежничать, тереться рядом, другие, наоборот, хмурятся, могут порыкивать, особенно суки. Но у сук все понятно, одна ротвейлерша недавно чуть не загрызла бедную колли, у которой была течка, тут ничего не поделаешь, природа велит убирать конкуренток, а вот чтобы кобель нападал на текущую суку или вел себя агрессивно по отношению к беременной женщине, это редкость. Если только нет у него гомосексуальных наклонностей, если не чувствует он в себе нечто сучье.

– Такое бывает? – удивилась я.

– В природе все бывает. А у людей зоофилия встречается. Скотоложство по-нашему.

– Мерзость какая!

– А то!

С этого момента мой психоз резко обострился. Мне уже стало казаться, что между Покровским и Дебби не просто дружба, что в мое отсутствие они каким-то образом ласкают друг друга. Недаром, когда я возвращаюсь, и у Дебби, и Покровского вид бывает словно слегка виноватый, но при этом весьма довольный.

А еще Дебби повадился издавать тайный рык. Прохожу мимо и слышу утробный звук, очень тихий, но явный и даже какой-то членораздельный, будто Дебби выдавливает: «Я слежу. Я жду. Я дождусь». Я говорила об этом Покровскому, он смеялся, говорил, что это глюки, что все беременные мнительные и раздражительные.

– Тебе-то откуда знать? Я первая беременная у тебя.

– Дурак живет своим опытом, умный чужим. Я много знаю, наблюдаю, думаю.

– А зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты знаешь, наблюдаешь и думаешь? Чего ты хочешь в жизни?

– Жить.

– Чем? У тебя цели нет, идеи, стержня.

– Стержень-то как раз есть, – усмехнулся он и показал на себя голого.

Мы в постели были в это время. Я тогда как обезумела, днем и ночью терзалась какой-то прямо животной похотью, но не знала, можно или нельзя, была же темная страшно, как все женщины моего поколения, одна моя подруга до двадцати лет, ей-богу не вру, считала, что рожают через задний проход, чистая правда, клянусь, так вот, я ничего не знала, позвонила маминой подруге-гинекологу, спросила, та сказала – можно, но осторожно, а в некоторых случаях и нужно. И Покровский, надо отдать ему должное, исполнял супружеские обязанности неукоснительно, ему даже нравилось, он находил во мне, беременной, особую прелесть, это редко встречается у мужчин.