А у меня все прошло. Сразу. И любовь к нему прошла, и психоз мой кончился, хотя собак побаиваюсь до сих пор.

Я родила здорового и крепкого сына, совсем не похожего, к счастью, на отца, замуж не выходила и уже не выйду, хотя мужским вниманием не обделена, но зачем муж, если у тебя уже есть ребенок и ты материально самостоятельна? После университета я не пошла по специальности, устроилась в одной чайно-кофейной фирме, а потом наладила собственный бизнес, не очень крупный и крутой, но и не ларек, хорошее дело среднего масштаба, позволяющее мне уютно жить в стометровой квартире, иметь дачу на берегу Волги и каждый год летать на приличные морские курорты.

Беспокоит одно: сын все чаще встречается с Покровским. Тот живет все в той же квартире, занимается все теми же делами, выглядит иногда полным бомжем, но иногда молодящимся миллионером, у него прекрасные зубы, которые ему бесплатно – да, бесплатно – лечат какие-то девушки-стоматологи, густые волосы без признаков седины, он так же строен в свои пятьдесят пять, я же говорю – неубиваемый и неувядаемый. Невероятный. В него за эти годы стреляли из дробовика, изрешетив все туловище, дважды проламывали голову, один раз в туалете какого-то ресторана били целой компанией, обрушив на него напоследок чугунный радиатор отопления, оторванный от стены, он дважды был под судом – за совращение несовершеннолетней и за попытку похищения какой-то красавицы из какого-то пригородного поселка, оба раза его отбили друзья, он уверяет, что ни в том, ни в другом случае не был виноват, несовершеннолетняя сама его совратила, сказав, что ей восемнадцать, а красавица спряталась на заднем сиденье машины, он обнаружил ее только в городе… Ну, и так далее. Сыном он мало интересовался до тех пор, пока Кириллу не стукнуло двадцать и он, немного отстававший во всем от сверстников, мягкий мамин сын, вдруг как-то сразу стал мужественным, поумнел, помогает мне во всех делах; все бы хорошо, если бы не участившиеся встречи с отцом.

Именно с момента его возмужания Покровский обналичился в нашей жизни, возжелал общения с сыном, но Кирилл не очень-то шел на сближение. До последнего времени. Что изменилось, что произошло, я не знаю. Мучаюсь этим, спрашиваю Кирилла, он пожимает плечами:

– Да просто – нам есть о чем поговорить.

– Раньше тебе это было неинтересно.

– А теперь интересно.

– И о чем вы говорите?

– Ну… Вообще.

Уходит от ответа. Задумчивый какой-то стал. И мне очень тревожно. Недавно позвонила Покровскому, будто бы просто узнать, как он там. Он меня, конечно, сразу раскусил: