– Воспитательный дом, – неразборчиво пробубнила Мадлен сквозь маску.

– Мы с тобой об этом не раз говорили, зайка. Про тот приют я почти ничего не знаю. Папа не любил его вспоминать. Это было личное.

– Личное? Или шекретное? – уточнила Мадлен из-под маски.

– Личное, – твердо ответила ей мать. – Порой с человеком случаются неприятности. Это факт жизни. А про тот приют папа не рассказывал – подозреваю, что рассуждал он так: зачем копаться в прошлом, если этим ничего не изменишь? Папа рос без семьи, без родителей, которые могли бы его поддержать, без защиты, без любви, на которые вправе рассчитывать любой ребенок. Но он выстоял. Зачастую лучший способ победить беду, – продолжала Элизабет, нащупывая карандаш, – это перевернуть ее вверх тормашками, чтобы с ней совладать, превратить ее в свою силу. С бедами надо бороться.

Мадлен растревожил ее тон: Элизабет заговорила по-военному.

– А с тобой, мама, приключались беды? – попыталась спросить Мадлен. – Кроме папиной смерти?

Но посудомоечный эксперимент был в полном разгаре, и вопросы ее заглушил кокон маски и телефонный звонок.

– Да, Уолтер, – в следующий миг ответила Элизабет.

– Надеюсь, я не помешал?..

– Нет-нет, – сказала она, хотя из телефонной трубки до него наверняка доносилось странное жужжанье. – Чем могу быть полезна?

– Вообще-то, у меня две темы. Первая – это родословное древо. Тут сам черт ногу сломит…

– Вот-вот, – согласилась она. – Нас прямо заколодило.

– Нас тоже, – уныло сказал он. – Она, кажется, догадалась, что я развесил по веткам полностью вымышленные имена. Ты тоже так поступила?

– Нет, – ответила Элизабет. – Мэд ошиблась в расчетах.

Уолтер в недоумении замолчал.

– На завтра меня вызывает Мадфорд, – продолжала она. – Между прочим, ты, вероятно, еще не знаешь, но на будущий учебный год обеих наших девочек опять зачислили в ее класс. Она будет учить первоклашек. «Учить» – в ироническом смысле. Я уже подала жалобу.

– Господи, – вздохнул он.

– А вторая тема, Уолтер?

– Вторая тема – Фил. Он… мм… он недоволен.