Вот как это описывает вице-адмирал М.К. Бахирев: «Матросы бросались в беспорядке на миноносцы. Командир пытался хотя бы задержать машинную команду, чтобы поставить судно точно в канал, но все, кроме офицеров, покинули свои посты, комитет не смог или не пытался собрать машинистов. Поэтому линкор сел на мель раньше, чем вошел в канал... Раненых из операционных мест выносили только врачи и офицеры».
Есть об этом и строки у тогдашнего морского министра Д.Н. Вердеревского: «Да, поднялась паника. Поэтому Керенский просил не оглашать фактов, особенно для газет, о последствиях в душах людей после объявления эвакуации со “Славы”, чтобы не портить отношений с Балтийским советом».
Наряду с паникой большинства команды, офицеры и старослужащие матросы, наоборот, проявили хладнокровие и выдержку. Для того, чтобы немцы не смогли поднять и восстановить затопленный на мелководье линкор, «Слава» была добита торпедами с подошедших эсминцев. При этом из шести торпед, выпущенных в упор по предназначенному к взрыву и лишенному хода линейному кораблю, взорвалась... лишь одна. Причина—небрежное хранение революционными матросами торпед и отсутствие должного ухода за ними. Впоследствии стала широко известна история о котенке с линкора «Слава», которого в спешке при эвакуации бросили на корабле. Когда же о котенке вспомнили, матросы настояли, чтобы за ним выслали катер, и любимца команды забрали. Впоследствии этот факт использовал в своем стихотворении «Ода революции» В.В. Маяковский:
«СЛАВА»
«СЛАВА» Хрипит в предсмертном рейсе. Визг сирен придушенно тонок. Ты шлешь моряков на тонущий крейсер, туда, где забытый мяукал котенок. А после! Пьяной толпой орала. Ус залихватский закручен в форсе. Прикладами гонишь седых адмиралов вниз головой с моста в Гельсингфорсе.В стихотворении В.В. Маяковского все перевернуто с ног на голову, т.к. «пьяная толпа гнала прикладами седых адмиралов вниз головой с моста» в марте, а спасали котенка со «Славы» лишь в октябре того же 1917 года. Но поэзия есть поэзия, и поэт оперирует возникшими в его голове образами, а не конкретными фактами.
Решением Центробалта каждый из матросов «Славы» получил годовой оклад жалованья, трехмесячный отпуск и полный комплект нового обмундирования. Из протокола Центробалта: «...считаясь с заслугой товарищей со “Славы” перед родиной и революцией». Об офицерах, разумеется, никто не вспомнил...
После затопления на фарватере пролива Моонзунд «Славы» и нескольких старых транспортов, русская эскадра ушла на север. Немецкий флот не смог ее преследовать. На минах подорвался немецкий эсминец.