Ребенок как бы непосредственно соприкасается с героической борьбой Красной армии через живого и близкого ему человека. Такой замысел определил и форму поэтического рассказа, который так подкупающе действует на читателя-ребенка своей непосредственностью и правдивостью[1337].
Ребенок как бы непосредственно соприкасается с героической борьбой Красной армии через живого и близкого ему человека. Такой замысел определил и форму поэтического рассказа, который так подкупающе действует на читателя-ребенка своей непосредственностью и правдивостью[1337].
Художник К. Рудаков, делая иллюстрации к изданию 1937 года, поместил на обложку портрет женщины, напоминающей подростка, однако подчеркнул ее женственность утонченными чертами лица, длинными локонами и полным удивления взглядом. На заднем плане отчетливо просматривалась конница. В то же время иллюстрации В. Ф. Матюх к изданию 1939 года[1338], напротив, демонстрировали сходство женщины с маленьким мальчиком, акцентировали внимание на ее росте, а в центр обложки была помещена лошадь из конницы Буденного.
Мама часто изображалась женщиной смелой и отважной, как в рассказе Б. С. Житкова «Как Саша маму напугал»[1339]. Мама могла быть растерянной, и тогда на помощь ей приходили другие герои, как в рассказе И. Полянской «Воздушный шар»[1340]. Иногда мама представала женщиной, знающей существенно меньше, чем ее ребенок (воспитанник детского сада или ученик школы), но всегда желающей учиться, как в рассказе Житкова «Цветок»[1341]. Ребенок выступал для мамы проводником в новый просвещенный мир. Черно-белые графические рисунки Р. Великановой к рассказам Житкова изображали женщин в платках, создавая образ «закрепощенной», «невежественной» женщины: не передовой делегатки или бравой работницы фабрики, а домохозяйки, всецело посвятившей себя детям. «Сбрасывание платка» в 1920–1930-х годах в буквальном смысле символизировало переход женщины из «темноты и невежества» к радостям свободной и осмысленной жизни. Для принятия нового образа нужно было отказаться от прежних представлений о роли и месте женщины в обществе и выйти из круга исключительно домашних обязанностей, т. е. отправиться на работу. Это и сделала героиня рассказа Р. А. Энгель.
Книга Энгель «Люлик в детском саду»[1342] и образ матери в ней были высмеяны С. Я. Маршаком на совещании по детской литературе, проходившем в январе 1936 года. Маршак обратил внимание на сюжет книги, который напоминает хоррор: