Семья больше не нужна. Не нужна государству, потому что домашняя семейная экономика больше не несет пользы государству; она самым бесполезным образом отдаляет женщин-работниц от более важной продуктивной работы. Она не нужна даже членам семьи, потому что другая ее задача — воспитание детей — постепенно переходит в руки общества[1643].

Семья больше не нужна. Не нужна государству, потому что домашняя семейная экономика больше не несет пользы государству; она самым бесполезным образом отдаляет женщин-работниц от более важной продуктивной работы. Она не нужна даже членам семьи, потому что другая ее задача — воспитание детей — постепенно переходит в руки общества[1643].

СССР стал первой в мире страной, где был узаконен развод по обоюдному согласию; предпринимались и другие меры, гарантировавшие полное равноправие и свободу женщинам, но в действительности подорвавшие институт брака: аннулирование религиозного брака, упрощение брачной процедуры, отмена супружеских прав, равенство двух родителей по отношению к детям, равенство прав законных и внебрачных детей, декретный отпуск, социальная защита беременных; наконец, в 1920 году был обнародован закон, разрешавший аборты. Очевидно, борьба за освобождение от института брака неизбежно стала важным этапом в процессе обновления нравов и сексуальной морали[1644].

В целом, в начале 1920-х СССР был настоящей лабораторией идей, расцвет которых наблюдался во всех интеллектуальных и художественных сферах. Однако уже вскоре, в конце 1920-х годов, в среде большевистского руководства появилось противоположное представление, согласно которому семья — это основа, на которой надо строить социалистическое общество. Эта установка окончательно восторжествовала в 1930-е, когда наблюдался резкий разворот политики в области семьи по сравнению с обещаниями эмансипации на заре революции.

Наше исследование сосредоточено на начале 1920-х, когда явно чувствовалась растерянность тех, кто стал свидетелем перестройки наиболее распространенных принципов морали, пытаясь с трудом к ней адаптироваться. В этом смысле особого внимания заслуживают так называемые эго-документы, т. е. произведения, которые с личной точки зрения рассказывают о метаморфозах, переживавшихся обществом в те годы. Значимым можно считать опыт Али Рахмановой (наст. имя Галина Александра фон Хойер, урожд. Галина Николаевна Дюрягина, 1898–1991), ныне почти забытой писательницы, которая в 1930-е годы завоевала международное признание благодаря публикации на немецком языке трех своих дневников.