А Бульбуль, несмотря на заключение врачей, выжил и поправился.

Базар власть перестроила, торжественно открыла и похвалила себя в газетах.

Это был уже новый, чужой базар. На нем было просторно; сверху огромные навесы, между рядами можно хоть танцевать. На входе была выложенная мелкими квадратиками картина, прославлявшая дары природы, и Бульбуль уже знал, что это называется мозаикой.

Посреди базара соорудили фонтан с фигурами. Три женщины с блудливыми лицами держали птиц, яблоки и цветы. Чуть пониже женщин били струи.

Народ на базаре поменялся; меньше стало мест, меньше продавцов. Исчезли книготорговцы, гончары. Дороже стал товар, больше развелось перекупщиков. Бульбулю тоже места не нашлось. Его помнили и помнили его отца, но говорили прямо: «Извини, самим негде…» Он уже ходил к тому времени без бинтов.

Он и сам чувствовал себя там неуютно. Да и свистульки… кому они сейчас нужны? Их можно теперь купить в магазине. Из пластмассы, легкие, дешевые. Кому нужны глиняные птицы? Рыбы?

Он прошел мимо фонтана и вышел из базара.

После восьмого класса он поступил в училище искусств. Родня одобрила его решение, и базар одобрил: учись, пока молод, а за прилавок встать всегда успеешь.

Характер его развивался в сторону замкнутости, сказывались последствия травмы. Заводить друзей не удавалось. Многих отталкивал его голос, сухой и неприятный.

Многих, но не Розу. С Розой у них получилась именно что дружба.

Роза жила в общаге. Когда-то училась, потом брала академ, потом еще что-то, из общаги ее гнали, но выгнать не могли. Паспорт она потеряла, восстанавливать боялась, вообще всего боялась и от этого вела себя еще более смело, разгуливая в короткой юбке. Поступать она сюда приехала откуда-то из России, мелькал в рассказах какой-то промышленно развитый город, где все пьют. За пределами общаги почти нигде не бывала, не считая кино и магазинчика напротив, откуда таскала хлеб и сигареты. «Даже на базаре не бывала?» – не верил Бульбуль. «Один раз зашла… Там все, лять, озабоченные…» – «Какие?» Роза затягивалась и аккуратно, колечками, выпускала дым. Просвещать Бульбуля доставляло ей удовольствие.

Это вообще была ее добровольная общественная нагрузка, просвещать таких вот телят. Специализировалась в основном на областных, которые часто и русский не знали и, разговаривая с женщиной, потели и мычали. С остальными, столичными, она просто дружила и стреляла сигареты. А с областными у нее пару раз чуть до загса не доходило. Но тут приезжала из области переполошенная родня и все фантазии насчет загса у своего непутевого Азиза или Болтабая быстро отбивала. Роза сама, правда, не стремилась в загс, ее вполне устраивали простые и легкие отношения. Областной на глазах набирался городского ума, начинал покуривать и бойко тарахтеть по-русски. Заметив такие успехи, Роза теряла к нему интерес и высматривала себе новый объект. Долгих перерывов в личной жизни Роза не любила.