Сенат также напрямую управлял всеми теми провинциями (примерно половина империи), в которых не существовало необходимости в целях обороны или контроля дислокации какой-либо армии. В таких провинциях имелись свои собственные казначейства, которые могли чеканить свою медную монету (чеканка серебряной и золотой монеты оставалась привилегией императора). Сенат выступает как высший суд по жалобам на все дела, которые возникали в провинциях, находившихся под его властью. Голосованием его членов выбирались все те «старые республиканские» магистраты, от консула до quaestor’а (управляющего казначейством), которые получали наряду с временной властью над тем или иным органом управления также и право на пожизненное членство в самом сенате. Хороший император в начале своего правления давал клятву: «Я никогда не обреку никакого сенатора на смерть!», то есть только сенат мог рассматривать все грозящие смертной казнью обвинения против его членов, даже те, в которых фигурировало предательство.

Помимо этих прерогатив, только сенаторы имели право занимать самые высокие командные посты в армии и управлять всеми крупнейшими провинциями империи. Как уже упоминалось, сенаторы в дополнение ко всему образовывали высшую аристократию; каждый из них должен был обладать облагаемой налогом собственностью на сумму по меньшей мере в 1 млн сестерциев (40 тыс. долларов). Так что они могли наслаждаться всем тем влиянием, которое давали престиж и состояние в эпоху преклонения перед титулами и богатством. На первый взгляд шестьсот сенаторов представляли собой самый властный орган управления государством.

Фактическая слабость сената. К сожалению, значительная часть этой впечатляющей картины оказывалась не более чем блистательной маской. Сенат не имел в своем распоряжении ни одного вооруженного человека в Риме или в любой из провинций, который бы повиновался приказу: «Окажи сопротивление императору и его преторианцам». И обыкновенно сенат был должен покорно и беспомощно ожидать, пока армия выбирала из нескольких претендентов того, кто же станет цезарем.

После убийства Калигулы в 41 г. отцы-законодатели вполне серьезно обсуждали вопрос: «Не должны ли мы восстановить республику? А если нет, то кого из честолюбивых аристократов мы можем избрать императором?» Тем временем преторианцы, грабившие дворец, обнаружили запуганного и деморализованного Клавдия, спрятавшегося в одном из туалетов (латрин). Они вытащили его оттуда и обнаружили выжившего из цезарей, династию которого они страстно хотели сохранить навсегда. «Ave Imperator!» – прогремел их клич. Вскоре сенаторов проинформировали, что их дебаты совершенно не нужны – Клавдий был провозглашен императором в лагере преторианцев. Отцы-законодатели поспешили наделить Клавдия всей полнотой императорской власти и поздравить его с восхождением на трон.