С е р а ф и м а. В мой последний институтский год появился Женька. С первого же дня мы были с ним вдвоем, только вдвоем. Мать умерла давно, а отец мой — перед самым рождением мальчика. Банальная бабья история, каких тысячи. Еще раньше выяснилось, что третьему из нас, тоже студенту, будущий человечек вовсе ни к чему. Больше того, его появление поставило бы под угрозу расцвет мировой медицинской науки…

П о э т. А ты не захотела расстаться с будущим человечком? Даже теряя третьего?

С е р а ф и м а. Какие уж тут командировки, экспедиции и нефтяные моря? Сначала пеленки-распашонки, бессонные ночи. Затем… затем все то же, что и у других в моем положении. Ясли и садик в другом конце города, скарлатины-дифтериты с вечными страхами за малыша, первый школьный экзамен, последний школьный экзамен, штурм института, где на одно место десятеро…

П о э т. И прости-прощайте, алые паруса?

С е р а ф и м а. Сын становился все больше, я — все меньше. (Будто продолжая давний спор с кем-то). Зато парень у меня в тех самых сапогах-скороходах! Краса факультета, первый в науках и в спорте. Честный, прямой! (Неожиданно отвернулась).

П о э т. Сима, взгляни на меня. Прошу тебя.

С е р а ф и м а. Зачем?

П о э т. Когда же ты сказала правду? (Поворачивает ее лицом к себе). Раньше или теперь? Я должен знать!

Серафима молчит.

(Садится). Что за человек, Сима, был твой друг из Сургута?

С е р а ф и м а (тоже садится). Пожилой инженер. Вдовец со взрослой дочерью.

П о э т. Тоже геолог?