С е р а ф и м а. Для этого, только для этого, я и жила все годы. (У нее неожиданно вырывается). А он и в самом деле настоящий?

Х и р у р г. На пятом курсе отлично ассистирует мне. Уверен, что смогу без малейших поблажек оставить его при клинике. У Женьки голова и руки хирурга! Моя голова. Мои руки.

С е р а ф и м а. А сердце?..

Х и р у р г. И ты могла бы наконец признать, Сима: пусть с большим опозданием, но все ж я дал ему в институте ничуть не меньше, чем ты дома.

С е р а ф и м а. Ну вот что… (Борется с собой, сжимает ладонями горло). За все эти годы, за двадцать с лишним лет, я просила тебя о чем-нибудь?

Х и р у р г (с горечью). О поступлении сына в мой институт я узнал из списка, вывешенного в коридоре для всеобщего обозрения. Знаменитая твоя гордыня!

С е р а ф и м а. Теперь я прошу… Нет, требую.

Х и р у р г (обрадованно). Зачем же требовать, Сима? Твоя просьба… Значит, ты и в самом деле звала меня сегодня, хотела видеть?

С е р а ф и м а. Отныне Женя должен стать для тебя только одним из многих студентов. Одним из сотен.

Х и р у р г. Но…

С е р а ф и м а. Не смей выделять его и приближать к своей персоне больше других. (Не давая себя перебить). Никакого особого микроклимата. Никаких авансов по поводу клиники. Никаких восторгов и комплиментов.

Х и р у р г (с неподдельным возмущением). До сих пор, целых пять лет, я, выходит, все это делал только для себя? Замаливал старые грехи? Так сказать, блудный отец на коленях перед сыном?

С е р а ф и м а. Да, еще одно. Последнее. Запрещаю тебе когда-нибудь снова приглашать моего сына к себе домой.

Х и р у р г. Но позволь… Мой дом… Он открыт всегда и для всех.