Смог ли бы он, как дед? Сможет ли, если бы вдруг пришлось?

С е р а ф и м а. Ты знаешь, прошлым летом Женя с ребятами из стройбригады своего института был на целине, в Кустанае. И вот там, в совхозе, в засуху внезапно начался пожар. Огонь с каких-то построек мгновенно перебросился на детские ясли. Первым бросился туда мой Женя. За ним уже все остальные… Ты видел его руки, Петр. Руки хирурга — в таких ожогах.

Г е о л о г. А мне сказал — взрыв в лаборатории. Ты счастливейшая мать, Симушка. И мост действует вполне исправно!

С е р а ф и м а (тихо, словно про себя). Нет, боюсь, что мост этот треснул…

Г е о л о г. В чем ты можешь упрекнуть себя?

С е р а ф и м а (с мукой, пугаясь того, что хочет сказать). Похоже, мой сын — герой на час.

Г е о л о г. Твой Женька?! Дед гордился бы таким внуком.

С е р а ф и м а. Там были дети, обреченные на гибель. Там можно было отдать жизнь мгновенно. Там не было позади четырех лет ада. И там хватило вспышки на миг.

Г е о л о г. Что с тобой, Сима? За что ты хулишь парня? (Долго, в упор смотрит на Серафиму). Что-то с ним произошло потом?

С е р а ф и м а. Он испугался. Испугался себя. Испугался своего таланта. Своего призвания. Своего назначения. Скажи, есть на свете большая трусость?

Г е о л о г (подходит к Серафиме, обнимает ее). Симушка… ты знаешь не хуже меня. В молодости это случается со многими.

С е р а ф и м а. И с его мамой в том числе. Мост треснул, и Женя потерял опору под ногами.

Г е о л о г. Но в чем же парень провинился?

С е р а ф и м а. Он может чуть ли не каждый день спасать человеческие жизни, но не хочет платить за это своим покоем. Это не пожар на целине, и в обычное время он предпочитает быть, как все. Понимаешь — «как все»?! Как его преданная, самоотверженная мать, которая в остальном живет «от и до». Спокойно спать ночами, как она, не знать мук, неудач, терзаний. Во всем, как она. Зачем ему больше, чем другим?

Г е о л о г. Ах, Симушка!.. Пока мы дышим, мы еще можем все. И ты, и Женя. Вы оба. Вместе. Важно только твердо верить в это. Ты отдала сыну жизнь…