С е р а ф и м а. И я тебя, сынка дорогая! Где ты, откуда говоришь?
Ж е н я. Откуда же еще? Из нашего «Гиппократа». Тут целая очередь к телефону. Мама Сима, самая хорошая на свете мама, я желаю тебе большого, настоящего счастья. Ты понимаешь о чем я?
С е р а ф и м а. И тебе самого большого счастья. Как я его понимаю. И чтобы быть достойным его.
Ж е н я. Он прилетел? И вы встретились?
С е р а ф и м а. Да, мы встретились… (С трудом сдерживая слезы). А у меня новости, Жень. Большие, важные новости.
(С трудом сдерживая слезы)
Ж е н я. Наконец-то новости и у тебя! Я очень рад. Тут торопят, мамочка. Да здравствует эта ночь, да здравствуют новогодние чудеса! Увидимся утром, ма!
С е р а ф и м а. Увидимся утром, сын…
Громкие гудки в трубке.
Громкие гудки в трубке.
Серафима молча стоит с трубкой, зажатой в руке, осторожно кладет ее на место.
Серафима молча стоит с трубкой, зажатой в руке, осторожно кладет ее на место.
На измученном осунувшемся лице женщины возникает слабая, еще совсем робкая улыбка.
На измученном осунувшемся лице женщины возникает слабая, еще совсем робкая улыбка.
Свет постепенно гаснет, на сцене темнеет совсем, и сразу же начинаются один за другим характерные телефонные звонки междугородней, а с ними и голоса, мужские и женские:
Свет постепенно гаснет, на сцене темнеет совсем, и сразу же начинаются один за другим характерные телефонные звонки междугородней, а с ними и голоса, мужские и женские:
— Сима, родненькая? Это я, Ольга, со второго шебелинского промысла…
— Сима, родненькая? Это я, Ольга, со второго шебелинского промысла…
— Сима-Симочка, мы тут все, в Карпатах, дружно пьем за твое здоровье!