(С внезапным сочувствием). А потом больше не смогла?

П о л я. Хотела в тот же вечер задушить, зарезать его, совсем пьяного…

О л я. И тоже не смогла?!

П о л я. Хозяйка квартирная… Отвела в монастырь. К подружкам.

О л я. А у тебя нет подруг? Не к кому было прибежать?

П о л я. Все равно он нашел бы меня. А чего им стесняться? (Истерично). Москву вот-вот возьмут, все рухнуло, одних вешают, других волокут в постель! Где наша армия? Убежали, бросили скотам этим на потраву?!

О л я (тихо, яростно). Вон отсюда, дрянь.

П о л я (вскакивает). Верно, дрянь, дерьмо! А вы — чистенькие, хорошие. Вас не посылают в каменоломни, не распинают в…

Л и н а. И как тебе там — в тихой обители?

П о л я. Хорошо. Учу идиотские молитвы. Игуменья, старая стерва, подносила фашистам хлеб-соль. Целую руку ей. Часами вместе с другими, — на коленях. Отмаливаю, что комсомолкой была, слугой антихриста…

О л я. На коленях?!

П о л я. Думала — не выдержу. Ничего, получается.

О л я. Я — дура.

П о л я. Нет, ты-то самая счастливая. Потому что…

Л и н а (перебивает). Зачем пришла?