Попав в царство мертвых, Горм обнаружил на своем пути некий железный дворец. Издали он казался окутанным словно бы дымным облаком, препятствующим к нему подойти. Когда король со своими спутниками с помощью высоких лестниц все же попал внутрь этого странного помещения, они нашли там сидящие на железных скамьях «безжизненные образы чудищ», которых отделяли друг от друга свинцовые простенки. Возле входов стояли «внушающие ужас сторожа». Дальше путешественники обнаружили погибших людей, описание которых было достаточно странным: на возвышениях под трещиной в скале сидел старик с пробитой грудью, а рядом с ним — три женщины с переломленными спинами и с какими-то «уродливыми зобами на теле». В этих помещениях множество сокровищ, но едва только спутники Горма протягивали за ними руки, как их поражали невидимые сторожа и на них набрасывались вдруг оживающие те самые «безжизненные образы чудовищ». Спасается только Горм с небольшим количеством людей…

Смутные и странные картины древнего повествования будили воображение. Они позволяли думать, что Горм и его спутники обнаружили потерпевший крушение космический корабль с погибшим экипажем и роботами, которых разделяли те самые «свинцовые простенки». Прекрасный сюжет! Как то обычно бывает, приключения Горма в моем воображении претерпели сначала одно, потом второе, дальше — третье превращение. Соприкоснувшись в памяти с впечатлениями Терского берега, метаморфозы короля Горма стали выстраиваться в самостоятельный сюжет, мало напоминавший исходную легенду. Я уже начал писать, как вдруг что-то меня остановило. На очереди стояла сага, которую я собирался включить в текст рассказа. Сага не подлинная, а вымышленная. Она должна была содержать то недостающее звено, которое приводило в отчаяние всех исследователей Биармии, — описание пути из Норвегии в Белое море и дальше, в Двину. Все было хорошо, пока я не принялся сочинять сагу. И вот здесь что-то произошло. Не писалось! Я начинал, потом рвал написанное, начинал снова и чувствовал, что пишу не то, что следует. Надо было, по-видимому, еще раз вернуться к подлинным сагам.

И вот тогда я внезапно понял, что действительно пытаюсь написать фантастику. В какой-то момент мне стало ясно, что до XIV века норвежцы никогда не бывали в Белом море.

Не бывали — и все тут!

Почему?

Да потому, что, если бы хоть один норвежец в IX, X или XI веке подозревал о существовании северного пути в Белое море, — больше того, если бы он просто знал о самом существовании берегов Белого моря, с их тучными пастбищами, плодородной землей, прекрасным климатом, лесами, полными разнообразной дичи, обильными рыбой реками и озерами, множеством никем не заселенных островов, достаточно больших, как те же Соловецкие, — ни один из них не бежал бы из Норвегии в бесплодную, безлесую Исландию и дальше, в Гренландию, где каждое бревно ценилось почти на вес золота, а пастбища и плодородные земли были поделены намного раньше, чем приплыл последний переселенец!