Занимаясь памятниками раннего железного века этих мест, я мог видеть, как в I тысячелетии до нашей эры внезапно на левобережье, в костромском Поволжье начинают вырастать укрепленные поселения-городища. Начавшись на востоке, волна городищ катится на запад, словно отмечая движение невидимого противника, заставлявшего местное, коренное население переходить с неукрепленных поселков в хорошо защищенные крепости-убежища.

Там, где было больше лесов и меньше пашен, финно-угорские племена продвинулись достаточно далеко, как на нижнем течении Оки или на вологодском Севере, откуда они беспрепятственно двинулись на запад, к Балтике. Там, где население было более плотным, а обширные луга давали возможность содержать много скота и возделывать землю, как то было в междуречье Оки и Волги, на дне современного Рыбинского моря с его богатейшими заливными лугами, в окрестностях Белого озера, — коренное население удержалось. По-видимому, ему было трудно отражать напор лесных племен, и здесь военная поддержка заморских «родственников» пришлась как нельзя более кстати.

Ранние варяжские поселения на Великом восточном пути и отмечали «горячие точки» тогдашнего русского порубежья!

14

…Промелькнуло еще одно лето — в поездках, обычной сутолоке жизни, когда кажется, что вот-вот сделаешь все дела и примешься за самые важные, которые почему-то всегда откладываешь «на потом»… Была написана и через положенное время вышла в «Вопросах истории» статья о Биармии и Древней Руси, принеся положенное количество поздравлений, но больше — молчания, что тоже было в порядке вещей.

Когда кто-то заметил Д. И. Менделееву незадолго до его смерти, что число сторонников периодической системы элементов растет, великий химик слабо махнул рукой и произнес: «Оставьте, голубчик! Просто старые противники вымирают, а подрастающее поколение ничего иного уже не знает…»

В общем-то, Менделеев был прав. В точных науках смена фундаментальных теорий происходит быстро и легко, в считанные годы, редко растягиваясь на жизнь одного поколения. Новые учебники готовят специалистов с новыми взглядами, потому что науку здесь подгоняет сама жизнь. В гуманитарных дисциплинах все гораздо сложнее. Здесь практика не наступает на пятки ученому, его не толкает в спину эксперимент, не стоит над душой промышленность, смежные области хозяйства и техники, которым результат нужен сейчас, сию минуту, иначе будет поздно… Наблюдая за развитием исторических взглядов, я мог видеть, как лениво, по большей части впустую, провертываются жернова науки, обкатывая одни и те же факты, среди которых редко-редко сверкнет новый камешек.