Сохранялись и передавались следующим поколениям язык, письменность, накопленные знания. Не исчезали в небытие культура и искусство — Ассирийскую империю никто в глаза не видывал уже более 2600 лет, но в XXI веке мы можем прочитать эпос о Гильгамеше, ассирийские юридические и исторические трактаты или труды по астрономии в буквальном смысле этого слова в «оригинале»: на уцелевших глиняных табличках.

Мы имеем достаточное представление об архитектуре Вавилона, древней Персии, Египта, Элама, Мидии, не говоря уже о Греции или Риме. Латынь и древнегреческий по сей день используются как языки науки, стихосложения, медицины и юриспруденции. Католическая церковь, с одним миллиардом тремястами миллионами прихожан по всему миру, активно использует латинский язык как «внутриведомственный» и богослужебный.

От Карфагена не осталось ничего из вышеперечисленного — по абсолютному большинству позиций. Уточним: почти ничего, жалкие крохи донесены до нас древнегреческими и римскими авторами лишь потому, что пунийская цивилизация интересовала их в прикладном аспекте. Сельскохозяйственные трактаты. Военное дело. Дипломатия. История взаимных конфликтов.

Словом, та мера, в какой карфагеняне взаимодействовали с греко-римским миром, и те области знаний, в которых противники пунийцев были кровно заинтересованы: о переводе на латынь трактата Магона Карфагенянина «De re rustica» по прямому распоряжению Сената Рима мы подробно рассказывали в первом томе.

Но где иная карфагенская литература? Легенды и эпосы? Поэзия? Наука? Где пунийский язык, наконец?

Единственным на сегодняшний день дошедшим до нас образцом разговорного карфагенского языка (прямого наследника тирийского диалекта языка Финикии) являются несколько фраз из комедии римлянина Тита Макция Плавта «Пуниец», созданной ориентировочно в 195-190 гг. до н. э. Жалкие несколько строчек, приведенные Плавтом, записаны латинскими буквами, что может дать представление о звучании, но фонетика в любом случае гипотетична — никто сейчас с уверенностью не может сказать, как именно, допустим, произносилось имя одного из героев пьесы: «Anno bynmythymballe bechaedreanech» — «Ганнон, сын Митимбаала в Карфагене».

В нашем распоряжении есть имена, немногие термины, несколько религиозных и погребальных надписей. Это всё, что уцелело от огромной империи с немалым населением.

Последним из античных авторов, кто видел живых носителей пунийского языка, был небезызвестный Блаженный Августин (354-430 гг. по Рождеству). Христианский святой родился и многие десятилетия жил в Карфагене, но только не в том, который мы рассматриваем, а в Карфагене римском, построенном на месте снесенного до основания пять столетий назад города западных финикийцев.