Вопреки утверждениям правых, австрийские социалисты в основе своей поддерживали демократию. В отличие от них, националисты двух лагерей являлись по большей части «случайными» демократами (это испанское понятие мы обсудим в главе 9). Они были демократами лишь до тех пор, пока демократия помогала им удерживать власть. Однако уступить ее социалистам конституционным путем они бы никогда не согласились. Окончательным их выбором стал авторитаризм и фашизм. Уже в 1920-е Христианско-социальная партия имела явно авторитарные замашки: на протяжении этого десятилетия подавлялись конституционные свободы, социалистов изгоняли из армейских рядов и гражданского управления, проводились избирательные репрессии, шло сотрудничество с «Хаймвером». Армию очищали и от нацистов. К середине 1930-х вооруженные силы были надежным союзником австрофашизма; позже, начиная с 1936 г., туда снова пробрались нацисты (Stülpfarrer, 1989: 194–195). Когда на страну обрушилась Великая депрессия, то под давлением фашистов австрийские националисты и социал-христиане окончательно расстались с демократией. Некоторые лидеры и активисты переметнулись в чужой лагерь, другие же резко поправели.

Однако в этом не было нужды. Вместо этого им стоило бы войти в широкую демократическую коалицию с социалистами, сделать им ряд уступок, поделить портфели в правительстве, демократизировать армию и полицию, провести экономические реформы кейнсианского типа для борьбы с кризисом. Или же австрийская власть могла бы крепко прижать фашистов и попробовать восстановить квазидемократический статус-кво середины 1920-х. Конечно, армия и полиция могли бы не согласиться проводить репрессии по отношению к «Хаймверу» (в 1934 г. они усмирили нацистов лишь наполовину и отказались это делать вообще в 1938 г.). Но, поскольку у социал-христиан был собственный репрессивный аппарат, их решение свидетельствует лишь о глубоко въевшихся в их плоть и кровь авторитарных симпатиях. Наконец, власть могла бы просто подготовить почву для новых выборов, сохраняя миноритарное правительство. Паули (Pauley, 1981: 80) соглашается с тем, что нацисты не смогли бы набрать больше 25 % голосов, но все же считает, что режим Дольфуса мог смещаться лишь вправо (при отсутствии союза с социалистами). Некоторые апологеты режима Дольфуса и Шушнига уверяют нас, что они подвергали социалистов репрессиям исключительно ради установления «временного авторитаризма», чтобы развязать себе руки для борьбы с нацистами. Это звучит неубедительно: вряд ли можно защитить демократию, подавив самую большую группу демократов. Нет: такие деятели, как Дольфус и Шушниг, выбрали авторитаризм. А когда политическая ситуация загнала их в угол, они выбрали не демократических социалистов, а фашистов, став их попутчиками и палачами демократии.