Таким образом, Легион набирал очки на прямой конфронтации между румынским населением и его двумя этническими соперниками, сосредоточенными в основном в городах, — евреями и венграми, некогда имперским народом. Сплав национализма и антисемитизма давал предсказуемый результат — фашизм. Бессарабия не стала территорией фашизма не потому, что там не было евреев и антисемитов (и тех и других хватало в избытке), а потому что там отсутствовали другие этнические противники. До Первой мировой Бессарабия была частью России и вернулась к прежнему хозяину в 1940 г., что вызвало бурю возмущения у румынских националистов. Но бессарабская буржуазия не была настроена националистически. Большая часть ее говорила на русском языке, считая румынский языком дикости и невежества. Естественно, что буржуазная Румыния была для них ближе, чем Советская Россия, но по классовым, а не национальным причинам. Немногочисленные коммунисты были большей частью евреями, что провоцировало антисемитизм. Местная румынская буржуазия мечтала об автономии и более тесных связях с соседней Молдавией (исторически это родственные территории), а не о румынском государстве-нации. Национализм бессарабских румын так и остался в зачаточном состоянии. Они поддерживали антисемитские партии (Лигу национальной христианской защиты и Национальную христианскую партию), но не фашистов (Shapiro, 1974: карта 1). Точно так же обстояли дела и в северной Молдавии. Число проголосовавших за Лигу и Национальную христианскую партию коррелировалось с количеством евреев среди местного населения (доля 0,23; в 1933 г. соответственно 0,46). В Бессарабии и на севере Молдавии буржуазия испытывала страх перед Советским Союзом, что навлекало подозрения и на революционный Легион: ходили слухи, что в него просочилось много бывших коммунистов. Привлекала или отталкивала именно целостная фашистская идеология Легиона, а его антисемитизм был частью общей концепции пролетарского государства-нации.

Впрочем, это могло иметь успех лишь в двух фашистских кластерах на севере и на западе. В юго-восточном кластере преобладало румынское население. Лишь в округе Ковурлуи проживало много евреев (почти 10 %), других значительных меньшинств не было. В Тулче было достаточно много русских и болгар, но мало евреев; в столице, наоборот, много евреев, но мало других этнических меньшинств. Второй идеологический пункт — этатизм — был актуален лишь для Бухареста и других промышленных городов. Более всего была развита промышленность в столице и в Брасове, нефтедобыча была сосредоточена в Прахове. Эти регионы выиграли от государственной политики импортозамещения и потому поддерживали идею сильной государственности (Ronnas, 1984: 118–120).