Случаи из практики

Вирусный энтерит махровым цветом распустился на нашей земле после Олимпиады 1980 года, отчего болезнь прозвали в народе «олимпийка». Тяжелейшие эпидемии, поголовно косившие весь молодняк то в одном, то в другом районе доперестроечной Москвы — обычное явление 80–90-х годов теперь уже прошлого века. Вспыхнувшая мода на содержание дорогих породистых собак и желание быстро обогатиться в этой новой для россиян сфере бизнеса привело к резкому увеличению поголовья животных в городе вообще и на необустроенных для выгула территориях между многоэтажными домами в частности. Я ежедневно наблюдала, как в одной песочнице копошились и выбежавшие на свободу четвероногие питомцы с переполненными животами, и их юные хозяева, бодро загребающие песок лопатками. Нашего районного педиатра доводила до слез подобная картина, но воз и ныне там: во многих ли дворах наших городов оборудованы санитарные выгульные площадки для собак и кто их убирает? Моя бабушка рассказывала, что в довоенной Москве они выводили гулять свою немецкую овчарку на Чистопрудный бульвар, вооружившись щеточкой и совочком. Собака считалась служебной и даже получала паек в военные годы, но на этом все преимущества ее содержания заканчивались: все остальное жизнеобеспечение, включая уборку куч на тротуаре, лежало на плечах хозяев. А между тем именно фекалии больных животных являются тем очагом инфекции, от которой страдает все собаконаселение округи. Очередная вспышка кровавых поносов, заставляющая ветврачей метаться от одного дома к другому, почти не оставляла шансов спасти малышей из пометов, где появилась инфекция. Взрослые вакцинированные животные, испугав хозяина тремя-четырьмя приступами рвоты, излечивались сами, а молодые уходили за несколько дней. Очередной вызов похоронным звоном отозвался в трубке телефона — звонил мой бывший руководитель диплома с кафедры МВА. Боксер, пять месяцев, рвота всю ночь и температура — никаких вариантов, кроме худшего, на ум не приходило. Дочь и жена моего уважаемого наставника помогали мне всю ту неделю, которую я провела у «постели» больной собаки. Подключили даже дедушку — известного хирурга из ведущего медицинского института. Усилиями всех членов семьи щенка спасли, влив в него такое количество плазмозамещающих растворов, что было непонятно, течет у него в жилах кровь или соленая водичка? Мне тогда нельзя было ударить лицом в грязь, и щенок не подвел — но, к прискорбию своему, хочу отметить, что это редкий случай среди множества ему подобных в те годы.