«Нескромное потребление»

«Нескромное потребление»

Однако вопрос о том, каково реальное отношение к роскоши, гораздо сложнее. В общем и целом в наши дни даже самых страстных демократов и эгалитаристов мало беспокоят некоторые проявления роскоши. Например, в США между 1961 и 1963 гг. можно было наблюдать, как критики общества изобилия из прессы и академического мира сразу втянули свои когти, как только президент Кеннеди и его жена ввели в Белом доме стиль жизни королевских особ, который, как все отмечали, намного превосходил все то, что до сих пор было в традициях американской республики. Внезапно та же самая расточительность, только в гораздо большем масштабе, которую совсем незадолго до этого клеймили как социальный раздражитель в местном промышленнике или торговце автомобилями, стала оцениваться как приемлемая в человеке, на четыре года избранном главой государства.

Зависть возникает среди равных или почти равных. Там, где есть только один король, один президент Соединенных Штатов Америки, иными словами, только один человек, имеющий данный статус, он может относительно безнаказанно вести образ жизни, который даже в меньшем масштабе вызвал бы возмущение в том же самом обществе, если бы его усвоили успешные члены более широких профессиональных или социальных групп. Пока завистливый английский или американский журналист знает, что он никогда не станет королем или президентом, гораздо менее вероятно, что его выведет из равновесия пышность и роскошная повседневная жизнь этих персонажей, чем какое-либо проявление хвастовства со стороны самого известного местного врача. Ведь при некотором везении он сам мог бы быть врачом. Оскорбляет не сама роскошь, а то, что в современном обществе невозможно помешать таким же людям, как мы сами, наслаждаться относительной роскошью.

В душе можно соглашаться со многими критиками роскоши, но из этого следует, что эта критика должна лечь в основание новой экономической политики. Ведь из этого получилось бы что-нибудь принципиально иное, и вполне вероятно – система, в которой ограничивалась бы не только роскошь.

Сегодня некоторые ритуалы, связанные с «выходом девушки в свет», например балы дебютанток, кажутся мне такими же абсурдными, как и Торстену Веблену 70 лет назад. То, что они сохраняются в почти столь же безумно расточительном виде, свидетельствует о бессилии уравнителей; однако еще более поразительно то, что, например, в 1963 г. бал, участие в котором стоило 5 тыс. долл. для отца, выводящего свою дочь в свет на один вечер, мог транслироваться по американскому телевидению и не вызывать у публики никакого возмущения.