В XIX и XX вв. этим людям соответствуют дети родителей из среднего и высшего класса, особенно в Англии и США, но также на континенте и в Азии, которые на первый взгляд вопреки всякой классовой логике не просто присоединяются к пролетарскому революционному движению, а перенимают скромный образ жизни своей новой среды и разделяют ее ярко выраженное презрение ко всем удобствам и нарядам богатых вплоть до пренебрежения личной гигиеной и здоровьем. Симона Вейль (1909–1943), как показал ее биограф Жак Кабо (Jacques Cabaud), была необыкновенно чистым и последовательным образцом такого типа личности. (Конечно, существуют исключения, например английский аристократ, который становится салонным коммунистом, ни на йоту не поступаясь своими удобствами. Однако обычно такой человек страдает от угрызений совести и стремится к компромиссу с ней за счет исключительной преданности общему делу и щедрых пожертвований в его пользу.)
Вероятно, многих из этих «ренегатов» подвигли на обет демонстративной бедности личное разочарование или обида на родителей, родственников, братьев и сестер. Но при этом всегда присутствует фактор избегания зависти и соответствующие ему «социальные» угрызения совести, мучительное чувство вины.
Может быть, некоторые из них полагают, что своей бедностью они «искупят» грехи своей касты или класса и тем самым спасут их от наказания или уничтожения. Но часто это желание и эта надежда распространяются только на самого индивида. И во многих случаях это не более чем эмоциональная по своей природе, нерефлексирующая реакция на «дурной глаз», на предполагаемую или переживаемую зависть парии, обездоленного, жертвы дискриминации.
Встречается также случай представителя высших классов, изнемогающего от своих социальных обязанностей. Человек устает все время вести себя, как положено хорошо воспитанному сыну аристократа или священника или дочери богатых родителей. Но обычный, частный побег в «простую жизнь» для него недостаточно драматичен и мог бы даже привести к тайной зависти к тем представителям его собственного класса и семьи, которые продолжают наслаждаться комфортом и роскошью. Из этого затруднительного положения, из этих амбивалентных чувств существует очевидный выход: героизация добровольной бедности в компании настоящих (или демонстративно настоящих) бедных и угнетенных, чья утопия или запланированная социальная революция обещает, что в конечном счете ни у кого не будет возможности вести комфортную жизнь. Ту жизнь, которую у человека не хватило мужества принять от судьбы, хотя он и был рожден для нее, – потому что в секулярном мире судьбу считают слепой. А если она слепа, то почему она была благосклонна ко мне, а не к другому? В прекрасной книге Нормана Кона (Norman Cohn) о средневековом революционном мессианстве и его связи с современными тоталитарными движениями «В поисках тысячелетнего царства» (