134. Горе Ариадны [133]

134. Горе Ариадны [133]

Дева проснулась на пустынном берегу острова Дия и в сонной истоме еще, до конца не сбросив дремоты, чуть приподнявшись, стала руки тянуть, чтобы возлюбленного Тесея обнять, но его рядом не было! Она снова и снова к нему протягивала обе руки, даже, спросонья, шарила по песку, искала ощупью, но все напрасно — нигде его не было! Тут охватил Ариадну страх и всю дремоту прогнал.

Миносида в испуге вскочила с покрывал, заботливо подстеленных под вымытую Ариадну жрецами, и покинула свое ложе пустынное. Окончательно проснувшись, дева начала громко кричать, звать Тесея и метаться по берегу. Громким криком «Тесей!» оглашает она берег пустынный — и окрестные горы эхом имя его ей возвращают тотчас. Ариадна забралась на самый высокий утес (придало ей много сил смятенье девичьей души), чтобы ее взору предстал шире и дальше простор. И тут среди бескрайнего синего моря она увидела надутый ветром черный парус знакомый, летящий словно чернокрылая птица в небесной дали. Стала дева громко кричать:

— Стой мой любимый, куда от меня ты бежишь? Воротись Тесей, не будь таким вероломным! Скорее руль назад поверни! Не знаешь разве, что большой недобор есть на быстроходном твоем корабле с парусом черным!

Ариадна и подпрыгивала, и махала руками, и даже, найдя длинную жердь, на ней белую ткань покрывала подняла, чтоб видно было дальше, но все было тщетно. Вскоре скрылся в высоких волнах безмолвный чернеющий парус из глаз, и Ариадна заплакала горько навзрыд. Она, наконец, поняла, что любимый, ради которого она пожертвовала своей жизнью, предав родину и отца, помогла убить быкоголового брата, бросил ее. От застывшего страха и боли, словно, окаменело заплаканное девы лицо, как у Ниобы. Только хвастливая Ниоба сама была виновата в постигшем ее горе, а в горе Ариадны виноват был Тесей.

Дева бессильно рыдала, вспоминая, как истово она давала обеты и жарко молилась, чтобы только он победил чудовищного ее брата, и как из-за любви к нему она бросила милых родителей и любимую родину, совсем как колхидская царевна Медея, ее двоюродная сестра. И какую ужасную долю уготовили Мойры искусной волшебнице и колдунье, внучке могучего солнечного титана Гелиоса?! Что же ожидает ее, смертную деву простую? Царапая щек нежную кожу и ударяя ладонями в упругие груди, Ариадна непрерывно твердила:

— Что же несчастной мне делать? Как дальше мне быть? Как мне жить одинокой на этом диком враждебном мне берегу?..

Гулко девичья грудь кулакам отвечала, и долго нежные губы в надежде кричали: