Адраст, говорят, славился своим красноречием, однако на этот раз ему не удавалось склонить на свою сторону царя Афин. Аргосский царь скорбно поджал губы и, сдерживая скупо слезы, тихо промолвил:

— Не хочешь ты нам помочь, Тесей… увы, что ж тут поделать! Спорить с тобой у мня нет никакого права, да и тщетно это… Идемте ж прочь, вы, матери и вдовы… Блестящую листву оливковых ветвей своих оставьте на ступенях алтаря. Призываю в свидетели богов я. Землю-мать в свидетели беру, Деметры факел призываю, Солнца свет, что были моленья наши сделаны, но оказались бесполезны.

148. Эфра просит сына помочь несчастным матерям и вдовам [82]

148. Эфра просит сына помочь несчастным матерям и вдовам [82]

Тесей подошёл к матери и, увидев слезы на ее глазах, заботливо спросил:

— Ты плачешь, мать? Помнишь, когда мы в первый раз с тобой надолго в Трезене расставались, я тебе сказал, что слезы делу никогда не помогают. Тебе так жалки стоны этих молящих, что в тебе смутилось сердце… о, подними же голову: у очага богов не надо плакать, лучше говори. Тебя я буду прилежно слушать, ведь из материнских уст порой прекрасные советы исходили.

— Дерзну ль с тобой я говорить о доблести Тесеевой и об афинской чести? Нет, не хочу молчать, чтобы потом раскаяньем терзаться. Остерегись быстро решать, подумай, не делаешь ли ты большой ошибки, царь Тесей, когда не хочешь попранную справедливость восстановить. Страха не знаю я, когда тебя зову восстать против мужей, которые мешают убитому быть погребенным. Силой вступись за них, афинский царь Тесей, и эллинский закон от нечестивых рук спаси. В охране божественных законов надежда наша и сила наших городов, объединенных вокруг Афин. Неужели ты хочешь дождаться, что б кто-нибудь сказал, что трусость отклонила от истины Тесееву десницу: с Минотавром он не побоялся драться, а едва блеснула медь фиванского копья, и шлем с султаном метнулся в глаза ему, он оробел… О нет, я родила другим тебя, не трусом. Ты, кровь моя, ужель без помощи оставишь несчастных матерей и без могил убитых в сражении героев? Я за тебя не буду трепетать, когда в поход тебя за руку святая Правда поведет. И плакать я не буду. Пускай трусливых провожает плач, тебя ж, мой милый, в поход я провожу без слез.

Тесей долго думал, потирая тонкими пальцами свой высокий лоб, свободный от волос и не спеша потом ответил:

— Слова мои Адрасту и теперь я повторить готов насчет ошибок, которые его сгубили, мать! Но и твои внушения, родная, не прозвучали сейчас даром. Не пристала Тесею трусость — это правда. Сам эллинов я приучил во мне карателя злодейства видеть, где бы оно ни притаилось. Уж если ты, забыв свой вечный страх за сына, посылаешь меня сама на праздник ратный… Чего ж нам еще ждать? Я никогда не был упрямым. Итак, за дело! Мертвых героев уговорю фиванцев вернуть аргосским матерям и вдовам, а, если уговоры не помогут, то есть в запасе и меч у нас. Однако, если до этого дойдет, то и воля афинского народа на поход на Фивы необходима нам. Хоть за мной, я знаю, пойдут они, но если обсудить я дам им это дело, то охотнее они пойдут. Теперь пускай со мной Адраст идет в народное собранье. Мои слова подействуют сильней при зрелище несчастного. И если граждане решат сражаться — с отборным войском меня фиванцы ждите! Посмотрим, что ответит нам тогда фиванский вождь Креонт на просьбу выдать тела мертвых.