— Доблестен ты не по годам, царственный мой племянник на бессмертных похожий. Однако полно лукавить: меня провести иль склонить к извиненью все равно ты не сможешь! Я ни в чем не виновен, а ты завидуешь славе Геракла и хоть в чем-нибудь превзойти его хочешь. Нравится тебе быть царем и властно командовать даже теми, кто рожденьем не уступает тебе. Не давать кентаврам на свадьбе вина было не справедливо, ибо нарушалось равенство прав разных гостей на свадьбе. И потом, свадьба Пирифа была далеко от Афин, и в той пещере ты не царь и мне был совсем не начальник, чтобы приказывать мне…

Яро так говорил Менесфей, совершенно в речах осмелевший. Люди говорят, много слов знал он неприличных и дерзких, но говорить с народом умел, как настоящий демагог (вождь народа), рассуждая о равенстве и справедливости. А на самом деле ему просто удовольствие доставляло нападать на тех, кто был главнее его.

До этого дня Тесей считал своего дальнего родственника по отцу неплохим человеком, только несговорчивым и излишне упрямым. Сейчас же, разгневанный непочтительными, даже вызывающе дерзкими словами Менесфея, он не сдержался и ладонью ударил его по лицу, и потом грозно сказал:

— Дерзкий упрямец, замолкни! Лучше меня не серди речью своей витиеватой или я тебя голой рукой искалечу.

Менесфей, вытирая текущую из носа кровь, смолчал, но в мыслях мстительно себе дал слово, что афинский властитель Тесей еще жестоко пожалеет об оскорблении этом.

155. Тесея и Пирифой на Калидонской охоте [138]

155. Тесея и Пирифой на Калидонской охоте [138]

Овидий поет, что перестали Афины Криту плачевную выплачивать дань, и за это слава герою Тесею! Храмы — в венках, и народ к ратоборной взывает Афине, и Громовержцу-отцу, и к прочим богам, почитая кровью обетною их, пышными дарами и дымом благовонным курильниц. Распространила молва перелетная могучего имя Тесея по всей Арголиде, и по богатой Ахайе, и по другим землям окрестным, соседние народы помощи стали молить у него в бедствии оказавшись.

Помощи смиренно стал просить страшной тревогой наполненный Калидон, хоть имел своего героя могучего — Мелеагра; причиной же просьбы был вепрь ужасный, — грозной для смертных Медвежьей Богини верный слуга и ее оскорбления мститель свирепый.

Царь калидонский Ойней, говорят, урожайного года начатки всем вышним принес: Деметре плоды, молодое вино Лиэю, сок же оливы он возлил совоокой деве Афине. Эта завидная честь, начиная от сельских, досталась всем олимпийским богам, без жертв, как будто, никто не остался. Однако потом оказалось, что одни без курений остались алтари вечно юной Латониной дщери. Свойственен необузданный гнев всем богам, и в особенности — Стреловержце, которую многие за безжалостность к людям назвали Улеей (убийца).